Сергей Гуриев, Ректор Российской экономической школы:
Весной 2008 г. Российская экономическая школа вместе с Минэкономразвития провела опрос крупнейших российских бизнесменов
Тема опроса – с какими, по мнению российского бизнеса, долгосрочными вызовами столкнется Россия в 2020 г. Бизнесмены указывали, в первую очередь, на неэффективность государства и коррупцию, но в целом были достаточно оптимистичны: они считали, что Россия справится со стоящими перед ней проблемами, что сегодняшняя молодежь сможет сделать в России отличную карьеру, что, более того, их собственным детям они советуют строить карьеру именно в России. Конечно, все они отмечали и опасность войны на Кавказе, и небольшую вероятность катастрофического глобального кризиса и следующего за ним обвала цен на нефть. Но в целом они были вполне уверены в светлом будущем России.
Такое же светлое будущее было описано и в «Программе 2020» - Концепции долгосрочного развития России на период до 2020 г. (КДР), разработанной Минэкономразвития как раз до августовской войны и осеннего глобального кризиса. Читать эту концепцию очень приятно, но сейчас она выглядит не очень реалистично – концепция предполагает достичь к 2020 г. среднеевропейского уровня как ВВП на душу населения, так и других показателей качества жизни.
Насколько это реалистично? С одной стороны, сегодняшний кризис серьезно ударит по России. Все записанные в КДР 2020 прогнозы надо корректировать – и они уже корректируются. Рассчитывать на прогнозные 7% роста в 2009 г. не приходится – любые положительные темпы роста можно будет считать удачей. С другой стороны, падение цен на нефть – это не повод отказаться от долгосрочного планирования и реформ, записанных в КДР 2020. Ведь мы собираемся жить дольше, чем год или два (после которых – в нормальном сценарии – кризис закончится). Так что кризис не означает, что надо ничего не делать и в ужасе ждать надвигающегося конца. Россияне переживают далеко не первый кризис за последние 20 лет. Если в Америке нынешний кризис называют самым серьезным со времен Великой Депрессии, то в России и в начале 1990х и в 1998 г. речь шла не о снижении зарплаты и росте безработицы, а об угрозе голода и распаде страны. Сегодня удалось предотвратить банковскую панику, речь даже не идет об отмене свободной конвертации рубля. О конфискационной денежной реформе – обычном ответе советских властей на макроэкономические трудности – никто даже и не помнит. Поэтому можно и нужно анализировать не апокалиптические сценарии, а вполне конкретные и измеримые риски. Ответ на вопрос о том, что делать сейчас должен зависеть от того, чего мы хотимся добиться после кризиса и кем мы хотим быть через 10 лет.
Уже очевидно, что этот кризис не похоронит капитализм и глобализацию. Несмотря на масштабную национализацию банков и компаний по всему миру, все правительства в один голос обещают распродать эти активы сразу после кризиса. Лидеры Группы двадцати (включая Президента Медведева) также пообещали не вводить и дополнительных протекционистских мер. Их заявления также недвусмысленно указывают на нежелательность избыточного регулирования. Это означает, что долгосрочные приоритеты – как России в КДР 2020, так и каждого россиянина остаются теми же, что и раньше. Необходимо инвестировать в свои навыки и умения, которые позволять опередить других в рыночной экономике, быть более конкурентоспособным в глобальном мире. В чисто практическом смысле это опять-таки означает – пытаться получить хорошее образование, найти пусть теперь и не высокооплачиваемую, но перспективную работу, пытаться удержать и развить свой бизнес.
Так ли страшны новые образовательные стандарты? 
Посмотреть на революцию: Ливия глазами псковского социолога