Навряд ли режиссёр всерьёз рассчитывал на успех, выбирая для постановки на сцене Псковского драмтеатра именно эту пьесу Ивана Вырыпаева.
Тогда для чего ему это всё? Чтобы окончательно утвердиться в роли битого, за которого двух небитых дадут? Или чтоб лишний раз поглумиться над местными умниками, которые возомнили себя театральными критиками, а сами ни черта не смыслят в современном театре?
Насколько я понимаю, Сенин начал репетировать «Танец Дели» уже под занавес своей псковской театральной карьеры. Во всяком случае, премьерный показ этого спектакля состоялся, когда заезжий непризнанный гений уже раскланялся с псковской публикой и скрылся за кулисами, побиваемый тухлыми помидорами и донельзя обиженный на наш щекотливый приём.
Мог бы уже расслабиться, в самом-то деле, да ка-ак врезать своим хулителям промеж глаз: нате, мол, получите настоящего Сенина, полюбуйтесь, на что он способен, когда ничто не мешает ему творить свободно и легко. И мы бы, наконец-то, прослезились. Мы бы, может, начали носить своего такого ранимого творца на руках.
… А он даже не удосужился вчера приехать в Псков, чтоб принять от театральных служащих дежурную корзину цветов.
В итоге обошлось без оваций. Аншлага почему-то тоже не случилось.
Для премьеры в зале вообще было маловато зрителей (и это при том, что спектакль идёт на Малой сцене, где по определению не так уж много посадочных мест). Но даже те немногие завзятые псковские театралы, кто пришёл на премьеру Василия Сенина в этот дождливый майский вечер, как-то не прониклись двухчасовым очень напряжённым представлением, во время которого артисты только и делали, что «прикладывали» нам «к сердцу куски раскалённого железа».
Например, один дядечка слева от меня весь спектакль шумно вздыхал, чересчур откровенно выражая своё мнение о спектакле. Из-за чего две девушки в соседнем ряду еле сдерживались, чтоб не прыснуть со смеху. И это в то самое время, как у артистов на сцене очень заметно тряслись коленки, а из глаз лились совсем не глицериновые слёзы.
Но уйти после первого действия тем же девушкам было, по их собственному признанию, неловко (как-никак Вырыпаев - "надежда русской драматургии").
В общем, все умерли
О чём же пьеса Ивана Вырыпаева. На самом деле это такое длинное-предлинное, даже чересчур, стихотворение в прозе о том, что жизнь такова, какова она есть и больше никакова. Кстати, он её написал, уже после того, как принял буддизм.
Это не история и даже не «семь самостоятельных историй», как сказано в анонсе спектакля, а набор мелодраматических сюжетных штампов в виде изрядно сдобренного глютаматом сухого пайка со вкусом сырого мяса.
Там есть есть верный муж, он же заботливый отец, который мечется между любимыми женщинами, предавая их обеих. Соответственно, там же присутствуют его жена с двумя виртуальным детьми и, разумеется, любовница. А кроме того, в пьесе наличествуют умирающая от рака мать, которая мучается замысловатыми фрейдистскими коплексами по отношению к своей единственной дочери, медсестра, которая копит деньги, чтоб уехать в Индию и найти себе гуру, что научит её правильно относиться к смерти, и пожилая балетная критикесса, которая страдает от бессилия станцевать свой собственный танец.
Причём они все умерли. То есть, не все сразу, а один за другим, чтоб на очередном витке пьесы как ни в чём не бывало воскреснуть и вместе с остальными действующими лицами поразглагольствовать о красоте созданного главной героиней танца - «Танца Дели». В стиле «мне Рабинович напел», только очень пафосно.
Собственно, «Танец Дели» Ивана Вырыпаева – это семь одноактных пьес с одними и теми же героями, в каждой из которых кто-нибудь из них непременно умирает. За исключением разве что медсестры, которая, поистине, живее всех живых, потому что единственная похожа на настоящего человека - из плоти и крови.
Нет ну правда, мне очень понравилось, как актриса Псковского театра драмы Анна Шуваева сыграла медсестру. Я специально посмотрела, какова медсестра у самого Ивана Вырыпаева в его фильме «Танец Дели». Наша-то круче!
Анна была поистине прекрасна в своей роли, пока под занавес спектакля сама не превратилась в некую проекцию человека и не слилась в экстазе с остальными зомби-героями.
Остальные-то герои пьесы являются абстракциями с самого начала и придуманы автором единственно для того, чтобы очень витиевато объяснить зрителю немудрёную вырыпаевскую философию, что «всё есть танец». Даже Освенцим, «где из еврейских детей делали мыло». Поэтому герои Вырыпаева только тем и занимаются, что разговаривают друг с дружкой возвышенными монологами о танце, который, по мысли их создателя, и является смыслом жизни.
Странные танцы
Ну то есть, вы поняли. В пьесе слишком много зауми, иные куски явно вымучены автором в расчёте на то, что их растащат на цитаты, иные – приторно назидательны. Вырыпаев, конечно же, и есть тот самый Гуру, которого ищет Медсестра. Это в Индии "не под каждым деревом сидит учитель и ждёт своих учеников".
Сам же танец, о котором в этой пьесе только и разговоров, - это натуральная пляска на костях. Его якобы придумала главная героиня – «гениальная баба» и, судя по всему, балерина. Однажды ей довелось побывать в самом грязном и нищем района города Дели, где она испытала шок от всего увиденного и тут же на месте прижгла себя нечаянно подвернувшейся под руку раскалённой кочергой – «прислонила к сердцу кусок раскалённого железа», а когда вылечилась, то начала «превращать боль в сияние красоты и покоя».
Эта неописуемая красота до того потрясла, например, некоего «Андрюшу», что он бросил жену с двумя детьми и решил связать свою жизнь с балериной Катей. В результате его законная жена отравилась, у балерины такое ощущение, как будто ей опять «прислонили к сердцу кусок раскалённого железа», оказавшийся инфарктом с летальным исходом, да и сам Андрюша не выдержал и… того-с. Плачет вдруг воскресшая мать балерины, плачет его ожившая жена, плачут и… пляшут.
Короче, вот такая пьеса. Чтоб она стала интересной широкой публике, это надо было изощриться. Потому что как сыграть эмоцию, которой не существует, и как изречь мысль, которая есть ложь?
Отверкнутые
Может, и зря. Я знаю, что некоторые другие постановщики «Танца Дели» заставляли артистов читать вырыпаевский текст нарочито бесцветными голосами. Подозреваю, что таким фальшивым диалогам очень идут столь же фальшивые интонации.
В любом случае, псковское действо под названием «Танец Дели» не лишено привлекательности: всегда ведь интересно понаблюдать, как люди работают. И не просто работают, а по-настоящему надрываются, буквально тянут из себя жилы, чтоб выдюжить пьесу, от которой заведомо разит мертвечиной.
Правда, в случае с творчеством Василия Сенина, нельзя не резюмировать: а воз и ныне там. Все эти умирающие лебеди и рак («ха, ха, ха, речной рак») не в состоянии что-то сдвинуть в наших мозгах, сколько бы ни тужились.
… Нет, опять не могу удержаться. Вот если бы в финале сенинской постановки герои пьесы вдруг сплясали тверк (а что, спектакль-то идёт под грифом 18+!). И не под клубящимися облачками, а, как тот дед со своими внуками, – на фоне самого что ни на есть Освенцима, о котором в пьесе столько болтовни и всё впустую… Я бы, может, тоже почувствовала, как мне под сердце тыкают докрасна раскалённой кочерёжкой.
Уж тогда бы я наверняка поверила и Сенину, и Вырыпаеву, что всё есть танец…
Однако Василий Сенин, как обычно, очень дерзок в намерениях и очень робок в поступках. Не получилось у него танца Дели – такого танца, который, говоря словами одной из героинь Ивана Вырыпаева, дал бы нам всем проблеваться. Ну не сумел режиссёр-постановщик засунуть в рот счастливому псковскому вегетарианцу кусок сырой свинины.
Так что лично я уходила со спектакля «Танец Дели» с теми же мыслями, которые многократно транслировала в зал главная героиня: «Да странно… Я вообще ничего не чувствую, я вот слышу, я понимаю, да… Я даже не знаю, как реагировать? Я, наверное, должна плакать? Но мне не хочется. Странное такое ощущение».
«На Сашу не откликаюсь!».Почему Егор Дронов зарёкся играть в сериалах? 
«Чёрный квадрат» Сенина 
Зритель, обречённый на удовольствие? Тизер к псковскому спектаклю Бирмана 
Мы не рыбы, рыбы не мы