Я посмотрела «Белое на чёрном» театра «Жест», а после этого спектакля, как и все зрители, несколько минут аплодировала артистам сидя, не смея даже в знак признательности встать в полный рост.
Сейчас объясню почему.
Смех без причины – признак…
В основу этого спектакля легли два автобиографических романа Рубена Гальего про маленьких обитателей Чебоксарского дома-интерната для детей с ограниченными возможностями.
Учителя с воспитателями, конечно же, внушали им, что надо просто хорошо учиться и слушаться старших, чтобы добиться в жизни всего чего пожелаешь. Но главный герой и его друзья слишком рано поняли, что на неходячих людей это не распространяется.
Во всяком случае, тот мир, в котором они росли, ничего хорошего детям без ног не сулил…
Наверное, большинство псковских зрителей так же, как и я, пришли на спектакль театра «Жест» из вежливости или из толерантности – это уж как вам будет угодно. А уходили с глазами полными слёз.
Лично я всю дорогу до гардероба старательно шмыгала носом, чтоб у меня за край века не капнуло, как вдруг увидела парня, который широким таким жестом, совершенно не таясь, вытер щёку, а потом как ни в чём не бывало полез в карман за номерком.
А ведь как немногообещающе всё начиналось. Всем входящим в театр с порога объявляли: «В фойе для вас работают клоуны». Это были особые артисты московского театра «Круг-II». Они неутомимо улыбались, раздавали открытки, и – главный аттракцион – ломали комедию по каждому хлопку.
Мило, но через полчаса начинает надоедать. Кажется, дожидаясь второго звонка, уже и сами зрители подустали от этих упражнений с хлопками, от этих добросовестных кривляний, от этих идиотских, негаснущих улыбок.
…Потом в спектакле главный герой скажет, что «персонал» детского дома принимал его друга за доброго кретина: потому что тот без устали и всем подряд улыбался. Познакомившись с этим «добрым идиотом» поближе, главный герой понял, что на самом деле он умный и злой.
Дорога ложка
… А ещё к ним в детский дом однажды пришла собака и тоже «без ноги». Это была очень хорошая собака, только без задней ноги. Но потом оказалось, что ей-то эта нога не особо и нужна: ей же не приходилось прыгать на задних лапках, чтоб клянчить себе еду. Её все и так любили.
А детям в том детском доме доставалось «по четыре пельменя на брата» или «по две ложки» гречки (на самом деле гречки на кухне хватало, но поварихе было лень тащить в столовку полное ведро).
…А потом главного героя привезли в Америку и он в первый раз самостоятельно отправился на прогулку по городу. И все машины тормозили, когда он ехал по пешеходному переходу на красный свет в своей инвалидной коляске, а некоторые водители даже кричали ему вслед что-то ободряющее.
Подошёл полицейский – и вот чудак! – «сказал, что это ОН страшно рад», что главный герой смог в такой прекрасный день выбраться из дому.
Старый палестинец в магазине спросил у главного героя: «Откуда ты? Из России? Небось, скучаешь по родине?» - «Нет, я бы с удовольствием остался здесь у вас навсегда».
– Не может быть! У вас же там не стреляют!
- Не стреляли.
- А вот я коплю деньги, чтобы вернуться к себе на родину, в Палестину.
«Счастливый старик, - подумал я. – У него есть родина».
Чудо произошло. Несмотря ни на что главный герой тоже обрёл свою родину, стал счастливым мужем-отцом и даже смог встать на ноги не в переносном, а прямом смысле. Может, поэтому в финале спектакля зрители после некоторых колебаний всё-таки вскочили со своих кресел и устроили театру «Жест» овации в полный рост.
Ведь артисты этого «театра с неограниченными возможностями» смогли такое, что бывает не под силу творческим людям, у которых возможностей, кажется, почти столько же, если не больше.
А самое поразительное, что они заставили нас, так называемых, здоровых, «полноценных» людей, осознать своё несовершенство. Ведь большинство из нас тоже «никогда в жизни не смогут подняться на Эверест» и тоже «никогда в жизни не спустятся в Марианскую впадину».
Главного героя это мучило с самого детства, а меня, например, почему-то не мучает. Может, это я инвалид?
Премьера в театре драмы. Английский юмор на мурманской сцене 
«Ионыч» от Георгича 
Слёзы и любовь Нины Семёновой. Главный сценический вопрос для неё: «Зачем?» 
Юлия Денежкина о театре, мудром режиссёре и «комплексе провинциала»