На пути к коммунизму. Почему рухнуло сельское хозяйство

Статья по теме

Дело настоящего мужчины. После поездки в Финляндию он стал земледельцем

- Для того чтобы сегодня приобрести зерновой комбайн, нужно сдать как минимум 400 бычков, если не больше. А несколько десятилетий назад тех же бычков хватило бы на несколько комбайнов, тракторов и автомобилей в придачу. Понимаете, какой сейчас диспаритет цен? И уклон явно не в сторону сельхозпроизводителя. Это одна из причин, по которым сельское хозяйство начало задыхаться, - размышляет псковский историк и краевед Владимир НАУШКИН. - Разумеется, корни падения более глубокие – не только экономические, но и социальные…

- Можно сказать, что сельского хозяйства сейчас нет?

- Я бы так однозначно не говорил. Оно переживает сложный период перехода на новые формы организации сельскохозяйственного производства – это да. На те же мегафермы. Это целые фабрики. Такого, как раньше – в каждой деревне по ферме - уже не найдёшь. Во-первых, из-за ограниченных трудовых ресурсов. Во-вторых, очень уж они больших средств требуют. По этому пути пошла Белоруссия - строит агрогородки. Там и производство, и вся инфраструктура для проживания. Любую услугу можно получить, не выезжая в город.

Прикол такой

- Вы ведь историю начали «копать» с родной деревни, с МТС…

- Само название колхоза – «Путь к коммунизму» - подтолкнуло меня проследить его эволюцию, как шёл процесс – менялись настроения, отношения людей, к чему всё это привело. Потом заинтересовался историей машинно-тракторных станций (МТС). Они ведь выполняли тогда не только хозяйственную, но и политическую задачу. Только на территории Куньинского района было три, а если приплюсовать ту, что осталась в отделившемся впоследствии Велижском районе Смоленской области, то и четыре. После того, как в 1959 году МТС ликвидировали, технику передали колхозам и совхозам.

С одной стороны, такая реорганизация себя оправдала, с другой - развратила. Потому что когда в колхозах появилось много техники, отношение к ней стало безалаберным. На машинных колхозных дворах можно было обнаружить горы полуразобранных тракторов, комбайнов и так далее. Тракторы, проработавшие 3-4 года, уже ставили на прикол. Переходили на новые, потому что они были доступны. Позже из нескольких начали собирать один работоспособный трактор. Новые агрегаты сегодня можно увидеть только там, куда пришёл инвестор. В Псковском районе, где я раньше работал, выжили немногие. Среди них - «Передовик», «Победа», «Металлист», «Ершовский». Остальные – особенно если взять Карамышевскую зону - умерли. Не устояли перед реформами.

- Условия в районе похожие, если не одинаковые. Почему одни смогли выстоять, а другие – нет?

- Мнение, разумеется, есть. Я же там четыре года – с 1974 по 1978-й - отработал председателем колхоза «Мир». Во-первых, почвы отличаются низким содержанием гумуса на полях, неплодородные. Это с одной стороны. С другой… Как бы выразиться правильнее… Развитие социальной инфраструктуры того края не отвечало запросам населения. К примеру, туда не дошёл газ. Я говорю не о природном – не было даже сжиженного. Не было дорог. Хорошо хоть электричество появилось. В Куньинский район, к примеру, на юго-восточную окраину, откуда я родом, электросети протянули только в 1969 году. Я это хорошо запомнил, потому что именно тогда в Велиже мы с отцом купили первый телевизор. А до этого сидели при лампах. Деревни, что ближе к Пскову, электрифицировали раньше.

Вкус города

- Почему же деревни, вопреки проходящему благоустройству, со временем всё-таки пустели?

- Раз уж цены на сельхозпродукцию были демпинговыми, низкими, то и зарплату люди получали невысокую. Такие условия уже предполагали отток селян в город. Тем не менее, благодаря политике государства и участию комсомола, молодым давали новую технику, строили животноводческие помещения. Далеко ходить не надо – за 4 года с участием специалистов нам удалось построить капитальный коровник на 200 голов, ещё один такой же возвели хозспособом, механизировали животноводческие процессы.

В колхозе тогда было около 250 коров, но только 50 из них доили аппаратами. Остальных – вручную, на каждую доярку приходилось по 14 бурёнок. К 1978 году фермы механизировали, доярка обслуживала уже от 20 до 40 коров. Увы, меры были запоздалыми, молодёжь уже почувствовала вкус города. Это раньше – отпускать или не отпускать – решали на правлениях и общих собраниях. В 1970-х паспорта были уже у всех. И люди в поисках заработков уезжали из деревни.

- Сейчас в нашей области есть и крупные комплексы, и небольшие фермы. Какой путь развития, на ваш взгляд, более приемлемый, правильный?

- Думаю, необходимо комбинировать, выгодно использовать и крупные предприятия, и мелкотоварные. Там, где люди хотят и умеют работать, они могли бы организовать крестьянские (фермерские) хозяйства. Или просто стать предпринимателями. Но для этого государство должно создать определённые условия. Отдельный фермер не в состоянии обзавестись полным шлейфом необходимых в сельскохозяйственном цикле орудий и техники. Это чересчур дорого.

Нужно вернуться к системе машинно-тракторных станций – пусть в другой форме. Мы сегодня находимся на том этапе, когда фермерам требуется технологическая поддержка. Чтобы убрать 100-200 гектаров, комбайн потребуется на две недели – и всё. Но в рамках МТС (или ассоциации?) он отработает на десятерых, агрегат задействуют в течение всего сезона. То же самое и с трактором. Тяжёлый нужен только на короткий период, чтобы землю вовремя обработать. Не будете же вы, к примеру, лён в июле сеять? То же самое и с картофелем – его нужно посадить в мае, но никак не в августе.

Мы его потеряли

- Насколько перспективными могут быть фермерские хозяйства?

- Только в том случае, если государство простимулирует производство. Я имею в виду лояльную налоговую политику, достойные закупочные цены, помощь в реализации продукции. Чтобы решить, какое производство выгоднее, нужно изучить исторические корни – с точки зрения уклада хозяйства, климатических условий. Как говорили в 80-е годы, надо перейти к узкой специализации. То есть одни выращивают картофель, другие – лён, третьи занимаются молочным животноводством.

- А льнопроизводство ещё можно восстановить, или мы его уже потеряли?

- Сегодня в Псковской области возможностей для производства льна нет. Мы его утратили, по крайней мере, на десятилетие. Во-первых, сельхозпредприятия не располагают необходимым оборудованием для выращивания и уборки этой культуры. Во-вторых, в регионе полностью ликвидированы льноперерабатывающие предприятия, включая льнокомбинаты, где готовое волокно перерабатывалось в нить. Очень обидно, потому что лён для восстановления сельского хозяйства – одна из основных культур, очень выгодная. Это благодаря выращиванию льна наши крестьяне поднялись с колен после войны. Он накормил, обул и одел. Это быстрые деньги, живые. Картофель, к сожалению, такой прибыли не приносит.

Справка

Владимир Наушкин – автор нескольких книг по истории и краеведению. Окончил Псковский сельскохозяйственный техникум, исторический факультет Псковского педагогического института. Много лет отдал комсомольской, советской, партийной, хозяйственной работе. С 1997 года – в администрации Псковской области, на пенсию ушёл в 2011 году с должности заместителя председателя комитета по местному самоуправлению. В 2000-х занялся изучением своей родословной, историей родных мест.

Смотрите также:

• Русский вопрос от последнего романтика «на земле» →
• Доктор фермерских наук. Что посеем – то и пожнём? →
• Юрий Помаскин: размышления на обломках идеи →