А потом были долгие четыре года противостояния. Сегодняшнее поколение двадцатилетних, наверное, с трудом представляет, какой на самом деле была война, когда в одночасье «свои» становились чужими.
Мтеж, Курокша, Самолва, Ремда… - названия этих деревень для каждого псковского рыбака звучит, как песня. При этом нужно учесть, что места эти по-прежнему трудно проходимые. Порой создается обманчивое впечатление, что сюда не то, что человек - цивилизация так и не смогла добраться. Или уже отступила…Тем не менее, если судить по архивным документам и здесь была война, и здесь гибли люди. Причем, порой от рук тех, кто жил по соседству. Впрочем, все по порядку…
В августе 1941 года в этих краях установился оккупационный режим и - одновременно – немцы начали формировать банды карателей. Официально весь этот сброд назывался отрядами самообороны – «Омакайтсе».
Из протокола допроса командира взвода Оскара Вента, жителя деревни Луг:
- Примерно в августе 1941 года к нам деревню из поселка Мехикорма, что на эстонском берегу, прибыл вооруженный отряд, которым командовал эстонец по фамилии Отс. Он собрал всех эстонцев, которые жили не только у нас, но и в деревне Казаковец и сказал, что каждый мужчина должен вступить в его отряд для борьбы против партизан.
Он говорил, что если вы не вступите, то «партизаны вас всех перебьют». Первым записался Петерсон Отто (ему было лет 40-45), потом я. Следом мой двоюродный брат Альфред Вент, Освальд Отт… Всего человек 12. Позднее в наш отряд вступили еще Рихард Хюссон (он был из деревни Власова Грива), Фридрих Кюлнотс и другие. Отряды «Омакайтсе» были сформированы в деревнях Самолва и Яновы Заходы. В батальон входило человек 40, и он подчинялся штабу «Омакайтсе», который располагался в Мехикорма.
Кто был главным врагом оккупационного режима? Судя по документам и признаниям самих полицаев - местные жители.
Из протокола допроса Оскара Вента:
- В начале сентября 1941 года меня вызвал командир батальона Отта Петерсон и сказал: есть информация, что жительница деревни Самолва – Дарья Михельсон – коммунистка, поэтому ее нужно расстрелять, а дом сжечь. Кроме меня в акции принимали участие Аксель Рямсон (он приехал в Самолву на велосипеде), Андрей Редьков, Николай Протин, Альфред Вент, Освальд Отт и еще несколько человек. Сначала мы произвели обыск, а потом Протин прямо в доме убил Дарью из винтовки, а само строение мы сожгли. Одновременно подожгли и дом Марии Олады, которая скрывалась, как коммунистка. После этого мы вернулись в деревню Луг.
Также были под подозрением и те, кто имел связь с партизанами – все они подлежали немедленному аресту. При этом полицаи с белыми повязками на рукаве - это был своего рода опознавательный знак «Омакайтсе» - порой занимались банальным грабежом.
Из протокола допроса Оскара Вента:
- Примерно в октябре 1941 года меня вызвал к себе Петерсон и сказал, что ему донесли, будто бы, в прибрежных деревнях есть люди, которые помогают партизанами.
Нужно отправиться туда и всех арестовать, - отдал он приказ. При этом он дал мне список активистов, которые проживали в деревнях Курокша, Мтеж, Осатно и Зазыбенье. Для производства ареста со мной на парусной лодке отправились Хюссон, Вент (мой брат), Тепо, Освальд Отт и другие. Кроме того, нам на помощь приехал отряд «Омакайтсе» с эстонского берега – всего 10 человек. Во время производства обысков и ареста у одного из задержанных (бывшего продавца) мы нашли 25 тысяч рублей, которые потом поделили между собой, а его дом сожгли. После этого всех задержанных (в том числе Постовалова Михаила, Солдатова Василия, Игнатьева Ивана, Малешина Алексея, Жарова Григория, Жарова Николая, Михачева Александра, Гаврилова Алексея, Гаврилова Николая и др.) мы перевезли в Мехикорма, в тюрьму, где они были расстреляны.
Если судить по числу жертв, то не было пощады никому. Даже детям…
Из протокола допроса Оскара Вента:
- В деревне Казаковец нами была арестована бывшая заведующая клубом Алидия Экс, которую вместе с восьмилетней дочерью расстреляли бойцы моего взвода Вольдемар Климаск и Освальд Отт (позже следствие установило, что третьим участником акции был и сам Оскар Вент – прим. авт.). В той же деревне в октябре 1941 года был расстрелян и комсомолец Михаил Архипов в возрасте 16 лет. Расстреляли его члены «Омайкайтсе» из Эстонии. В акции также принимал участие и В. Климаск. Кроме этого я слышал (от кого – уже не помню), что взводом «Омакайтсе», которым командовал Ряммер Аксель,…были арестованы и расстреляны в деревне Чудские Рудницы – Николай Ожогин, в деревне Чудские Заходы – Рысев Иван, Рысева Федосья, а также Кондратьев Михаил и Гришкин Иван.
Из протокола допроса Альфреда Вента:
- Это было в сентябре 1941 года. Когда я подходил к штабу, из него вышел Петерсон вместе с двумя вооруженными эстонцами с той стороны (одного из них я знал – его звали Вильт) и сказал: возьми лопату и за усадьбой Александра Тепо, по направлению к кладбищу, нужно расстрелять Рысеву Федосью. Я спросил: а где Феня? Петерсон пояснил, что она сидит в доме у Тепо. Мы вошли в дом. Феня сидела у окна в кожаной тужурке.
Эти двое эстонцев вывели ее. Я, обращаясь к маленькому мальчику - сыну Тепо, спросил у него лопату. Потом я догнал эстонцев, которые конвоировали Рысеву. Мы довели ее до песчаного карьера, где и остановились. Феня все время молчала, только лицо ее было темным. Вильт предложил ей снять туржурку. Она, не говоря ни слова, сняла ее и передала Вильту. Он отбросил ее, а потом из автомата сделал два одиночных выстрела в спину. Она упала лицом вниз в карьер. Я подошел к трупу и зарыл его сантиметров на 70. Это было уже в сумерках. Вместе с эстонцами мы вернулись в деревню. А тужурку Вильт взял потом себе…
Можно и дальше приводить (чуть ли не постранично!) документы этого архивного дела, где каратели то, отпираясь, то ссылаясь на забывчивость, все-таки вынуждены были признавать, как расстреливали, у кого потом «заимствовали» лопату, чтобы закопать тела и т.д. Не трудно понять, что дикость всех описываемых событий заключается в том, что все это происходило далеко от линии фронта, у соседнего тына, за околицей деревеньки, которая до этого рокового дня – 22 июня – жила своими мирными, в нашем случае - рыбацкими - заботами. И в этой будничности преступления, когда убийство становилось делом почти обыденном, и кроется то, что мы, люди мирные называем, убийственной логикой войны: страшной и не прикрытой.
«Тот ничего не знает о войне». Жизнь и судьба последнего освободителя 
Откровения следователя: самые громкие дела и диалог с совестью 
Не безымянная высота. Родители 6-й роты вернулись с места гибели детей 
Хранитель и охранка. Самая трагическая страница жизни С.Гейченко