«У Васи душа болит»
- Мы, первокурсники, поступившие во ВГИК в 1955 г., спрашивали друг у друга: «Шукшина видел? Это же тот самый Шукшин, который пробовался у Герасимова на роль Григория Мелихова в «Тихом Доне»!» - вспоминает Армен Медведев, профессор ВГИКа. - Шукшин и Тарковский в то время учились на втором курсе режиссёрского факультета у Михаила Ромма. Василия Макаровича тогда потрясающе охарактеризовал его однокурсник Александр Митта. Речь зашла об одном вгиковском студенте. «Кажется, что у него душа болит, а на самом деле его в этот момент зубная боль мучает! А вот у Васи Шукшина действительно больная душа!» - сказал Митта.
Нрав у Василия Макаровича был непростой. Себя он не берёг, и человек был размашистый. Если ревновал женщину, то мог высадить дверь в комнате общежития, за которой, как ему казалось, она укрылась с другим. В пылу спора мог вступить в драку. Порой доходило до того, что его поведение разбирали на партсобрании. Я помню, на одном из таких собраний Шукшин стоит, будто Егор Прокудин из его будущей «Калины красной» - кожаная куртка (Шукшин такие куртки очень любил), надетая чуть ли не на гимнастёрку, сапоги, а Герасимов внушает ему: «Вася, ты должен понять, что ты не просто парень в кожане. Ты - интеллигент!» И, чуть позже: «Вася! Брось ты эту актёрскую профессию! Она не даст тебе ни славы, ни капитала морального!» И это говорил Герасимов, который сам же потом снимал Шукшина в фильме «У озера»! Поговорка «Слово - серебро, молчание - золото», как ни странно, максимально подходила к Шукшину тех лет. Всё на тех же собраниях народ начинал не смеяться, даже ржать, когда Шукшин, проговаривая где-то внутри себя длинный монолог, вслух произносил лишь: «Тяжело!» И все понимали, что именно ему тяжело.
Шукшин и сам чувствовал свою инородность. Позже он сделает такую запись: «Посмешищем на курсе числился, подыгрывал, прилаживался существовать. Несколько раз висел вопрос об отчислении, но особо - когда с негром в общежитии сцепился, заступился за девицу».
Жил изгоем
- Шукшин всегда был неким перпендикуляром к столичной кинематографической жизни, что вызывало очень серьёзный конфликт, - рассказывает Валерий Фомин, историк кино, сотрудник НИИ киноискусства. - Московская кинотусовка уже тогда была очень прозападной, а Шукшин был ярким патриотом, человеком от земли, от народа. Ещё до поступления во ВГИК он прошёл такие университеты - работал в колхозе, на стройке, служил на флоте, был учителем, стал секретарём райкома комсомола, ездил по сёлам. Шукшин чувствовал себя здесь, в столице, изгоем. Он и говорил, и писал, и думал, и переживал происходящее по-другому. Эта шукшинская особость, инакость вызывала, с одной стороны, восхищение, но одновременно - и страшную зависть, ревность коллег.
Во ВГИКе дисциплину по редактированию фильма я проходил у Шукшина на картине «Живёт такой парень». Был вместе с ним и на «Печках-лавочках», и на «Калине красной». Вся его жизнь прошла у меня перед глазами. Поэтому могу утверждать: от цензуры Шукшин страдал, как никто другой. Мало кто знает, что после первого успешного фильма «Живёт такой парень» следующей постановкой Шукшина должна была стать «Точка зрения. Сказка о пессимисте и оптимисте». В этом ярком сатирическом произведении он бичевал штампованную мёртвую мысль, которая уродовала и деформировала жизнь. Это был хоть и глубоко зашифрованный, но всё же серьёзный выпад против советской идеологии. Сценарий зарубили самым беспощадным образом. Причём зарубила не какая-то сидящая высоко таинственная цензура, а коллеги-кинематографисты. Их рецензии в одночасье похоронили будущий фильм.
«Фильм «Странные люди» мы смотрели в редакции журнала «Искусство кино», - вспоминает Армен Медведев. - После просмотра послышались реплики: «Эх, Макарыч! Тут недотянул, здесь не так сказал». И совсем молодой тогда журналист Юрий Богомолов сказал в ответ: «Когда у человека заткнут рот кляпом, что вы от него хотите?» На Шукшина можно перенести замечательную реплику Солженицына - «безмолвный бунт». Оставалось в его рассказах и фильмах что-то невысказанное, что потом он прокричал в одном из своих предсмертных рассказов: «Братцы, да что же с нами происходит!» И это горькое недоумение не оставляло зрителя ещё долго после просмотренных шукшинских фильмов».
Как «убивали» Стеньку Разина
- Главный замысел, который Шукшин вынашивал с первых же лет работы в кино, - это фильм о Степане Разине, - продолжает Валерий Фомин. - Запускался Василий Макарович с ним на студии Горького два раза. И каждый раз постановку запрещали: слишком необычный и опасный был замысел. И опять-таки «Степана Разина» зарубила не цензура Госкино, а коллеги по киностудии.
Один из друзей Шукшина вспоминал, как сильные мира Киностудии им. Горького, среди которых были С. Ростоцкий, Т. Лиознова, директор студии Г. Бритиков, хоронили фильм «Степан Разин», признав его слишком кровавым, а фигуру самого Разина - дегероизированной. Было принято решение: закрыть «Разина» на неопределённый срок.
- В кинематографической среде стрессы принято снимать алкоголем, - говорит Валерий Фомин. - Но Шукшин по этой части был в крутой завязке. Пришёл он к ней после одного довольно страшного случая. Как-то он гулял с дочкой Машенькой, по дороге встретил приятеля, они зашли в кафе, крепко выпили, а девочку оставили на улице... Шукшин, выйдя из кафе, обегал весь район, пока дочь нашёл. После этого он дал клятву не пить. В киноэкспедиции на съёмках «Калины красной» мы отмечали чей-то день рождения.
Василий Макарович сидел, шутил вместе со всеми, но не выпил ни грамма. А как переживал эти подножки, что коллеги ему ставили? Лидия Федосеева вспоминала, что он даже спал, не разжимая кулаков. Представляете, какие страсти кипели внутри него и - разрушали! Иначе отчего его настигла такая ранняя смерть? К моменту сдачи «Калины красной» - шёл конец 1973 года - Шукшин с очередным приступом язвы попал в больницу. В это время пришло редакторское заключение из Госкино на «Калину красную». В нём было огромное количество замечаний, и все - такие разрушительные, что Шукшин не выдержал и ушёл из больницы. Сбежал в одних тапочках и шёл в них через всю Москву, хотя на дворе стоял декабрь. Несколько недель он перемонтировал «Калину», вылизывая эти поправки, под которыми стояла подпись Даля Орлова, тогдашнего главного редактора Госкино. И каждый день на него накатывал приступ язвы. Шукшин белел, клал голову на стол и так, лицом вниз, замирал. Мы все выходили из монтажной, давая ему возможность отдохнуть полчасика. Потом он выходил: «Ну всё, вроде полегчало. Пошли дальше работать!»
Для Шукшина «Калина красная» была своеобразным пропуском на «Мосфильм», куда он перешёл, расплевавшись со студией им. Горького. Если с фильмом всё получится, пообещали ему, то можно будет начинать «Разина». За пару месяцев до смерти Шукшина вышел официальный приказ о том, что он может запускаться с «Разиным». Но было уже поздно…
Сценарист Анатолий Гребнев вспоминал, что у Шукшина было три объекта для ненависти - колхоз, чекисты и Максим Горький.
- Чтобы понять это, надо знать биографию Шукшина, - объясняет Валерий Фомин. - Его отца расстреляли в 30-е годы. Тогда в деревне взяли почти всех мужиков. И всех положили. Мать - совсем молодая женщина, оставшись одна с двумя детьми на руках, решила покончить жизнь самоубийством. Взяла Васю и младшую - Наташу, забралась в печку и задвинула заслонку, надеясь, что они угорят насмерть. К счастью, в избу вошла соседка, которой понадобилась какая-то мелочь по хозяйству, и вытащила их оттуда. Поэтому Шукшин был с детства обожжён советской властью. Естественно, этот след в душе остался у него навсегда.
В. Лановой: «Честь выше денег» 
«Меня учили честности». Как оставаться верным своему делу?