Размер имеет значение
Завсегдатаи таких праздников, разумеется, ожидали, что это будет пир на весь русский мир. Пускай не размера XXL, но, уж конечно, и не в стиле Light (легковесном). Ведь им было обещано, что на поляне в Михайловском наконец-то будет воссоздана атмосфера праздников поэзии полувековой давности, когда самые известные в стране народные витии, поэты, писатели и артисты приезжали на псковскую землю, чтобы «сходить в народ» и зачерпнуть из того же источника, откуда черпал Александр Сергеевич.
Но как убийственно точно заметил фронтмен праздника – советник президента РФ и праправнук Льва Толстого Владимир Ильич Толстой, гуляющая по Пушкинскому заповеднику публика устремлялась на знаменитую поляну в Михайловском, влекомая прежде всего запахом шашлыков.
Так что высокие гости 50-го Пушкинского праздника поэзии нынче только и делали, что сокрушались о падении нравов и о победе телесного над духовным. В субботу особенно: она как началась с литии на могиле поэта – так вся и прошла в поминовении о безвозвратном.
Подмена ценностей
Апогеем этого плача об утраченном золотом веке русской поэзии стал круглый стол о «вызовах русской культуре» под названием «Моцарт и Сальери или фигляр и Алигьери», который состоялся в Научно-культурном центре Пушкинских Гор при участии более 30 поэтов из Москвы, Санкт-Петербурга, Ханты-Мансийска, Можайска, Ижевска, Калуги, Белгорода, Пскова, а также Беларуси, Эстонии и Сербии.
Вёл его «наше всё» - известный на всю Россию псковский критик и публицист Валентин Курбатов, который в присущей ему витиеватой манере призвал коллег подумать: «Как сделать, чтобы на нас бежали, как тогда». Имея в виду, как на праздниках поэзии полувековой давности, когда все знали, что «поэт в России больше, чем поэт» и млели от одной возможности соприкоснуться с носителями высокой культуры.
Почему же этого не происходит сегодня. По мнению Валентина Курбатова, некие тёмные силы, взявшие на вооружение «Протоколы сионских мудрецов» (или про «протоколы» мне всё-таки послышалось и тому виной плохая акустика «мраморного зала» НКЦ?) злобно гнетут всё великое, что было создано русской литературой, «незаметно подменяя ценности».
Досталось от Валентина Яковлевича и бывшему худруку Псковского драмтеатра Василию Сенину, который, понятное дело, опошлил «Графа Нулина», и постановщикам сибирского «Тангейзера».
Его коллеги, поэты и писатели, тут же вспомнили Карамзина, который грозился уехать в Стамбул, если в России отменят цензуру, и начали ратовать за «чуткую цензуру», которая должна стать ещё чутче, чтобы «защитить современного зрителя и читателя» от «цинизма и амикошонства» некоторых деятелей.
«Эпоха» великой русской культуры «заканчивается на наших глазах» - нагнетали участники круглого стола: «погребальная процессия уже в пути».
Ну и заодно возмутились, что на 50-м Пушкинском празднике их самих «по сути оставили без трибуны».
Кролики и удавы
После этого поэтов, конечно же, отвезли обратно в Михайловское и наконец-то запустили на главную сцену. Но лучше бы не запускали. Потому что, если до этого гуляющие по поляне удивлялись, что нигде не слышно пушкинского стиха, то теперь, конечно, почувствовали поступь той самой похоронной процессии (современные великие поэты припоминали пушкинские вирши с трудом, то и дело перевирая знакомые всем с детства строки).
Так что главным украшением праздника стали парящие над поляной воздушные «змеи» (птички и дракон… а может, и удав).
На главной сцене, пока её не оккупировали упаднически настроенные поэты, с большим успехом выступили нетронутые «чуткой цензурой» «Лицедеи».
(Жаль, никто не сообразил установить эту сцену так, чтобы после обеда просто солнце и солнце русской поэзии не слепило зрителям глаза. Хорошо, что всё происходящее транслировалось на экране сбоку).
Тем временем в палатке «Почты России» все желающие могли воспользоваться «спецгашением знаков почтовой оплаты», чтобы запечатлеть этот знаменательный день на конвертах и открытках.
А в потёмкинской «Деревеньке» «пушкинских времён» можно было отыскать и потискать огромного живого кролика.
…И только один человек при мне задался вопросом, а почему на поляне в Михайловском в этом году не продавались книжки.
Я чуть шашлыком не подавилась.
Второй после Ломоносова 
Из кочегарки в театр и обратно. Будни режиссёра