Русский писатель Владимир Маканин - лауреат «Русского Букера» и «Большой книги» - получил ещё и Европейскую премию по литературе, учреждённую властями Страсбурга за вклад в европейскую культуру.
Совсем недавно Владимир Маканин гостил в Карелии и встречался со своими почитателями в библиотеке Петрозаводского государственного университета. В Карелии Владимир Семёнович Маканин оказался впервые, после настойчивых приглашений молодого, но уже признанного в России петрозаводского прозаика Дмитрия Новикова.
И хотя немало вопросов относилось к роману «Асан», вызвавшему резкое неприятие у молодых, понюхавших пороху на чеченской войне авторов, чувствовалось, что писателя больше волнуют не сюжеты войны, а сложный мир человеческих отношений всюду, борьба человека с самим собой. И об этом он говорил более охотно, чем о войнах, политиках и литературных веяниях.
«Людей меньше, чем отношений …»
- Как это понимать, Владимир Семёнович?
- Люди бывают хорошие, плохие, средние - какие угодно… Но у каждого есть ещё и отношения. Мы знаем, что у замечательных людей могут быть скверные отношения… А у совершенно отвратительных - напротив, нежнейшие. Качество отношений и качество людей не совпадают. Людей меньше, чем отношений. У каждого из нас как минимум несколько отношений: к матери, отцу, жене, детям, женщине, друзьям, знакомым… И эти размышления привели меня когда-то к понятию ОБМЕНА. То есть всякое отношение есть обмен. Чаще всего трудный, непонятный, но неизбежный. В моих рассказах и повестях («Где сходилось небо с холмами», «Ключарев и Алимушкин») каждый раз решалась эта проблема. И решалась она благодаря новому для меня пониманию отношений: возврата отношений как обмена. Попробую объяснить это проще.
…Когда-то, школьником, я играл в шахматы. Играл хорошо, играл со взрослыми дядями, очень радовался, когда обыгрывал их. Мне предстояло выступать в турнире, я набирал сумму побед, чтобы стать мастером… Я уже думал, что буду шахматистом… Как вдруг обрушилась на меня страшная болезнь глаз… Мне запретили играть, я не мог смотреть на шахматную доску. Это произошло в девятом классе. Помню, что пережил ужасную ночь, когда понял, что бросаю шахматы. Что-то подсказывало мне, что есть некий обмен, который я совершаю в жизни, и надо с этим жить.
Может быть, тогда впервые столкнулся, но ещё не вполне осознал разницу между задачей и проблемой. Задача - это то, что можно в конце концов решить. А с проблемой надо жить. И неизвестно, кто кого формирует: ты проблему - или она тебя?
Прошло много лет, я забыл эту горечь «шахматного отсутствия». Но что-то мне всё время говорило, что я что-то недодал в том юношеском возрасте, если уж меня так круто повернуло. И уже став писателем, я однажды вдруг почувствовал, что это отношение ко мне вернулось. В меня вошло какое-то особое качество, которое я себе представляю как «игру» белыми и чёрными. Я вдруг понял, что в детстве испытал восхитительное чувство атаки и потрясающее чувство защиты. Во мне это осталось. Вот какой я обмен совершил.
- Что значит играть белыми, когда пишете?
- Не терять темпа, двигаться, делать ходы, не бояться некоторой поверхности, не претендовать на большую глубину. Совсем другое - играть чёрными. Ты не знаешь тему. Ты очень медленно её ощупываешь, пошагово продвигаешься .
Вот и в «Андеграунде» - об обмене судьбы. Герой отказывается от писательства, чтобы то, что он описывает, проживать на самом деле. Этот большой обмен приводит его к двум убийствам.
Сам себе режиссёр
- Как вы начинали свой писательский путь?
- Был период, когда я занимался кино. Сделал фильм о Карибском кризисе, где был сценаристом и вторым режиссёром. Но обрушилась цензура. Картину побили, поломали. Опять пережил жуткую ночь. А на утро понял: никогда не стану режиссёром. Почему? Если ты не принадлежишь к какому-то клану по-родственному или по другим влияниям, то успеха не жди. Ну, сделаю к шестидесяти годам ещё один фильм, который опять порежут… Вот тогда я решил: стану сам себе режиссёром, сценаристом, художником - буду писать.
Но вот однажды тогдашний известный критик пообещал: «Ну ладно, прочитаю твою книгу…» Предложил прийти с книгой в Дом литераторов. Это много значило. Я пришёл в Дом литераторов с книжкой под мышкой к назначенному времени, но критика не нашёл…Зато у ресторана увидел человек десять своих собратьев, тоже с книжками под мышкой. Это были Миша Рощин, Вика Токарева и другие молодые, но уже с именами. Примкнул к ним.
Оказалось, приехала делегация из ведущего западногерманского издательства. Немцы предложили: «Пусть каждый из молодых принесёт по одной своей книжке, мы что-то напечатаем…». Через три месяца немцы издали мою книгу…
А тогда в стране заправлял делами ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам). Эта организация контролировала издание наших книг за рубежом. Когда моя книга вышла, меня пригласили на традиционную международную книжную ярмарку в Германию. Чиновник ВААП, получив приглашение, ответил: «Маканин болен». И всё бы на этом кончилось, но вмешался «вражий голос» Би-би-си. Они сообщили, что «на ярмарку был приглашён молодой писатель Маканин. ВААП ответил, что он болен. Вместо него приехали пять чиновников ВААПа: они, как известно, не болеют…».
От чего «Испуг»?
- Могу сказать о первоначальном импульсе к появлению этого романа. Как-то читал книгу «После Пушкина». В ней тоже звучала известная всем фраза: «Пушкин - это наше всё». То есть нет ничего такого, о чём не написал бы любимый поэт. Это правда, он написал обо всём. Кроме, правда, одного: каким был бы Пушкин в старости. Слишком ранняя его смерть не дала такой возможности. А мне всегда было страшно интересно, каким бы был этот темпераментный человек в старости? Мы привыкли к тому, что Пушкин - всегда Пушкин! И мало кто знает, что поэт после тридцати лет перестал писать лирику, стали поговаривать, что Пушки исписался, сочиняли на него эпиграммы… И вдруг - его гибель! Этот героический в литературном смысле выплеск, когда он предпочёл быть мёртвым, чем смешным (это настоящий трагизм), как бы снова взметнул к небу его имя, которое уже затухало.
А если бы он не погиб так рано? Я представлял себе: вот ему семьдесят, маленький старичок, забытый критиками. Он ведь не думал о том, что он гений. Он просто живёт дальше. Потом устанет, сядет под дерево и умрёт, как это сделал Шекспир. Но как бы он жил, как бы вёл себя, если бы находился на даче среди молодых женщин?
Мне захотелось передать феномен старения в таком, примерно, ракурсе. Я написал «Испуг», чтобы уйти от нашего навязчивого социума, этой постоянной уравниловки чего-то с чем-то. Да, старик ищет любви, жаждет её… Он имеет на это право, как всякий нормальный живой человек. Да, «Испуг» - о том, как тягостное ощущение, предчувствие конца, присущее любому человеку, может быть перебито любовью. Даже лёгким увлечением, даже мелькнувшим в вагоне поезда женским профилем…Любовь и смерть - равновеликие вещи.
«Невойновский» Жилин
- Мы не совсем осознаём, что такое трагедия.
- А что такое трагедия?
- У нас трагедией называют любое несчастье. Пуля, убившая солдата, автоматный огонь, сразивший целую роту солдат, - это не трагедия, а несчастье, беда, слёзы, ошибка командира. Трагедия - это когда человек гибнет от самого себя, когда он сам разрывает своё сердце, когда он убивает того, кого он любит, и сам себя… Вот это трагизм. И только это даёт право называться литературным героем.
Почему гибнет командир Жилин в романе «Асан»? Почему это трагедия? Почему это волнует? Я знаю много людей, которые плакали, прочитав до конца. Потому что он этих ребят, которыми командовал, лелеял, жалел, хотел выручить. Жилин гибнет, потому что затеял на войне «невойновское» дело. Он хотел быть благородным и красивым. Он отступил в сторону на метр там, где на 20 сантиметров отступать нельзя. Он сам это сделал - и сам погиб. И потому он - трагическая фигура. И потому Жилин - главный герой.
- Как вы восприняли столь полярные оценки вашего романа «Асан»?
- Спокойно. Дело в том, что у меня были конкуренты - молодые здоровые ребята, которые воевали, пришли с войны и сразу кинулись писать. Причём они написали по два-три хороших рассказа. А тут написал роман человек, который не воевал. И поднялся мощный гвалт. И даже травля. На самом же деле ни мне не мешали их рассказы, тем более что это были хорошие рассказы, ни им не мешал мой роман.
- Откуда всё же появилось знание чеченской темы?
- Мой племянник служил там и был ранен, мы подолгу с ним беседовали. И потом, в книгах молодых воевавших авторов много честной правды - и это тоже мне помогло.
Владимир Маканин мог бы, наверное, сегодня делать открытия в области математики (ведь юноша из провинциального Орска окончил механико-математический факультет МГУ и потом преподавал в вузе); мог бы стать чемпионом в шахматном мире, кинорежиссёром…
В итоге к сорока годам он сделал свой окончательный жизненный ОБМЕН, выбрав судьбу писателя. Сегодня ему 75, хотя выглядит и чувствует себя намного моложе. Давно москвич, хотя предпочитает жить в тишине, на даче. И новый роман Маканина будет не о войне, а всё о том же - о любви. На этот раз - о женской, безоглядной…