Преимущественно молодой актёрский состав спектакля почему-то не оправдал моих, и, судя по устным отзывам, не только моих ожиданий.
С первой сцены главные герои так натужно начали раскручивать маховик действия, что им не помогли ни внезапно спущенные штаны Фигаро, ни мнимое неглиже помещённой в ванну Сюзанны. И только когда из-за кулис возник умудрённый профессиональным актёрским опытом «граф Альмавива», спектакль хоть и со скрипом, но начал набирать обороты.
Даже несмотря на то, что граф Альмавива тут же усадил «Сюзон» к себе на колени и принялся недвусмысленно изображать фрикции – отчего лица сидящих в зале заметно напряглись.
Впрочем, в этом спектакле и без шуток ниже пояса хватало моментов, которые напрягали.
Изобретённый режиссёром-постановщиком Олегом Молитвиным велосипед под названием «Женитьба Фигаро» вообще выглядел до досадного необкатанным.
Он дребезжал на поворотах, наспех прикрученные его создателем детали то и дело отваливались в самых неподходящих местах, отвлекая внимание публики: то бокал выпадет из рук, то люстра-вентилятор никак не хочет включаться, то плащ – надеваться, заставляя и без того чересчур суетливого главного героя суетиться пуще прежнего.
А что самое неприятное - почти у всех действующих лиц заплетались языки. Даже всегда такой сладкоголосый и вальяжный Денис Кугай в роли Базиля заметно трепетал – а потому ронял реквизит и заговаривался вместе со всеми.
А как тут не заговариваться, если диалоги больше частью произносились скороговорками – актёрам было недосуг посмаковать произносимое. При этом речь графини временами становилась настолько бесцветной, что в сравнении с ней даже озвучка фильмов про Брюса Ли может показаться более выразительной.
Про Ксению Хромову в роли Сюзанны худого слова не скажу. По-моему, она выжала из режиссёрского замысла всё что могла.
А вот интереснейший псковский актёр Максим Плеханов в заглавной роли являл печальное зрелище. Напомню, Бомарше считал, что роль Фигаро может прославить любого актёра и, описывая характер этого действующего лица, предостерегал исполнителя от кривлянья. В предисловии к пьесе автором так и написано: если, мол, актёр допустит «малейший шарж» – всё, роль провалена.
Можно подумать, что артист Плеханов как окуклися во втором действии сениновского «Ионыча» - так до сих пор и разыгрывает клоунаду. На его фоне Екатерина Миронова в роли Марселины выглядела Сарой Бернар. Карикатурного Фигаро затмевал даже садовник Антонию в исполнении Виталия Бисерова, хоть эта проходная роль, по замыслу автора, и не сулит никому вечной славы.
А впрочем, и они перестарались, разыгрывая из себя ряженых. Поэтому второй антракт стал слишком сильным испытанием для зрителей – тем более, что ему предшествовала затянутая музыкальная пауза.
Когда зажёгся свет, зрители из тех, кто не в теме (то есть, не смотрели телеспектакль с Андреем Мироновым) начали смущённо озираться по сторонам, пытаясь понять, уже всё или ещё нет.
Лично я еле удержалась, чтоб не рвануть в гардероб. И хорошо, что удержалась. Потому что в третьем действии на сцене наконец-то начало происходить что-то интересное... Из воздуха соткалась некая завораживающая реальность...
Пока граф Альмавива не сломал язык об фразу «только великодушное прощение!» (у него сперва получилось – «прочтение», но он поправился)...
Ну раз «великодушное»… В «великодушном прочтении» Олега Молитвина знаменитую цитату из «Маленьких трагедий», видимо, следует понимать так: Александр Сергеевич приравнивал бессмертную пьесу Бомарше к пол-литре.
Помните, пушкинский Моцарт от души советовал своему закадычному другу-Сальери: «Как мысли чёрные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро».
Вот почему «Женитьба Фигаро» в постановке Псковского драмтеатра такая игристая. Игристая – и больше ничего.
Да но… непонятно, почему эта пьеса с таким трудом пробивалась к зрителю и почему в своё время цензура была к ней до такой степени строга, а король только под влиянием общественного мнения разрешил её к постановке…
Разумеется, нет. Это пьеса не только про самодурство сюзеренов. Она про политику (которая сродни интриге), про правосудие («снисходительное к сильным, неумолимое к слабым), про несправедливость.
Ничего этого в спектакле Олега Молитвина вы не найдёте. От Бомарше у него уцелела только комедия ошибок в стиле буфф на фоне бюджетных декораций в костюмах, про которые в старину сказали бы: «В таких только от долгов бегать».
Может, режиссёр думает, что в Пскове настолько непритязательный зритель, которому лишь бы преподнесли «чистапоржать»? А вот и нет. Чтоб вы знали, в 13-м ряду один дядечка громко прохрапел всё первое действие. Вот что значит великая сила искусства!
Которое не терпит подделок.
"Праздник для бабушки" 
Зритель, обречённый на удовольствие? Тизер к псковскому спектаклю Бирмана