Их 12, словно апостолов: Эльдар Рязанов, Рената Литвинова, Мария Арбатова, Татьяна Толстая - только деятели культуры и искусства. Он единственный представляет образование. И единственный в России, кто получил международный приз. За год до Семёнова такой награды была удостоена королева Дании Маргрете II.
Удержать воспоминаниями
Сергей Семенов: Здесь было типичное советское учреждение с 360 детьми, армейской системой и элементами уголовщины. Битье стекол, полная анархия, физическое воздействие на детей со стороны воспитателей, мужеложство - все держалось на насилии и страхе. Все это я увидел в 1983 году, когда приехал сюда по распределению после окончания Коломенского пединститута. Пацаны бунтовали, требовали к себе уважения, писали листовки: «Братва – это угнетение». Я тоже поднял бунт, но понял, но систему не переломить, и ушел. Преподавал в техникуме. Уговаривали вернуться, долго не соглашался, помня ту анархию. В 1995 году все же решил попробовать, прийти хотя бы на год, но задержался на 18.
Лариса Малкова, АиФ-Псков: когда ехала сюда, ожидала увидеть что-то типа решеток или забора, а здесь едва ли не дворец в сказочных мотивах.
- Забора никакого нет, его вообще решили снести. Забор должен быть в голове человека. Смысл этих учреждений не в изоляции ребенка, что очень многим структурам типа ФСБ непонятно. Мы, прежде всего, занимаемся реабилитацией. Мои любимые слова Достоевского «ребенку надо столько воспоминаний дать, чтобы его удерживали от плохих поступков. Может быть, когда-то одно воспоминание воздержит его от этого поступка или преступления». Это наше кредо. Дети должны познать мир. Был как-то у нас мальчишка из Плюсского района, ну так матерился, и ничего нельзя с ним было сделать, наказывай-не наказывай. Но очень работящий, кстати. Потом дошло, что он просто не умеет по-другому. Ребенок из сложной семьи, из глухой деревни. Всего два раза в райцентр выезжал. Решил его взять на экскурсию в Петербург. Были в Мариинке, во дворцах. Приехали, он три дня молчал. Культурный шок у парня, поражение сознания от увиденной красоты.
- Но ведь и в благополучных семьях нет возможности ребенку мир показывать.
- Вот и надо на детей тратить, чтобы у каждой семьи была возможность раздвинуть границы мира, увидеть хотя бы нашу страну. Должна быть государственная программа, чтобы у детей не возникало ощущение замкнутого пространства. Мы с родителями жили в Германии, я ходил там в школу, но с немецкими детьми мы не общались, не разрешали. Какие же были идиоты, ведь мы могли бы выучить язык. Без конца кругом враги мерещились. Я считаю, больший враг мы сами себе. Да, меня многие осуждают меня, что я такие условия создаю пацанам. Мол, они должны быть наказаны и чувствовать это. Нет, они здесь не для наказания, они не стадо загнанных баранов, тогда в тюрьму отправляйте, хотя и там для детей должны быть нормальные условия.
Проблем много… Самая тяжелая моя ноша, доверие, которое ко мне испытывают эти дети. Этот крест я несу. Были срывы, конечно, нервы сдавали, а потом вижу, глаза потухли у моих пацанов, мол, и ты такой, как все… Потом искал выход из ситуации: выстроил их на линейке: «Вы меня довели, поэтому неправильно я поступил, прошу вашего прощения». И вижу, загорелись глаза от счастья. Я как в паутине, она никогда не обрывается, всегда со мной. Уезжаю куда-то, но нитями нахожусь здесь.
- Еще раз про крест... Что скажете о последнем ЧП с поножовщиной? Как такое могло произойти?
- Мальчишки поссорились в спортзале. Один взял в столовой нож, вызвал неприятеля и три раза ударил. Врачи чудом спасли парня. Такое в моей практике случается второй раз. Возможно, мне придется уйти в отставку, и это, наверняка, кому-то на руку. Только никто не хочет понять, когда скидывают нам ребят, совершивших тяжкие преступления, что изменить их на следующий день невозможно. Но, знаете, это последнее ЧП нас еще больше сплотило.
- Слышала, вы своеобразно отмечаете каждую годовщину своего прихода сюда.
- Каждый год 23 октября всегда служу простым солдатом, как в китайской армии генерал – рядовым. Утром заступаю на вахту, дети бросают жребий, в каком отделении мне трудиться.
- Сами такое придумали?
- Есть у меня опора - Мелвин Роуз - автор книги «Дом, где исцеляются души». Я встречался с ним в Санкт-Петербурге в 90-х годах, министерство образование пригласило его оказать методическую помощь. Тогда и стали вводить европейские нормы, чтобы в таких учреждениях содержалось минимальное количество детей. Например, как в Дании – не более 25 человек, именно эти условия считаются наиболее комфортными.
- Неужели до наших чиновников дошло?
- Как раз чиновники в 90-е годы были профессионалами. То тяжелое время для страны было самым счастливым для педагогики. Никто нас за хвост не держал, не орал, глупые приказы не издавал - мы работали от души. Была полная свобода, можно было реализовывать себя профессионально. Сейчас такой свободы нет.
- Все дети у вас по решению суда?
- Да. Те, к кому уголовная ответственность заменена мерами воспитательного характера. С ними надо работать и работать. Лучше сейчас эти деньги затратить, а лучше еще раньше, чтобы потом миллионы не тратить непонятно на что и безрезультатно.
Доброе сердце
- Вы на сказках воспитываете трудных подростков. Откуда такая идея возникла?
- Нет у нас национальной идеи, а я выработал ее для своего училища: превращение гадкого утенка, которого гнобило общество, в лебедя. Спрашиваю ребят, почему именно он стал лебедем? А вспомните слова его мамы: «У него доброе сердце»... Ни в коем случае нельзя ничего навязывать, если я буду носиться с этой сказкой, они завоют и возненавидят писателя. Мы подаем все с интересом, например, накануне дня рождения королевы Дании Маргарете, в апреле, проводим бал со старинными танцами. Накрываем стол с ложечками-вилочками, бокалами, проводим занятия по этикету. В этом помогает московская организация этикета и бизнеса, они к нам приезжают. Сначала думали, не получится, а ребятам нравится.
- Даже как-то не верится, это же сложные дети.
- Нет более сложных людей, чем взрослые со своими закоренелыми взглядами. В 1995-м меня поддержали дети. Прежде всего я отменил командиров, которые на самом деле были фраерами. Они доставали детей, я – их. А потом те самые семь фраеров совершили самовольный уход. В нашем обществе, в его самых разных слоях от детсада до верхов существуют свои уголовные законы. Мы не исключение, и сорняки постоянно вылезают. Говорю своим подчиненным: «Мы садовники, без конца полем, нагибаемся, сорняк рвем, чтобы не рос», а он снова и снова. От среды ведь не уйдешь.
- С какого возраста у вас дети?
- С 11 лет. Может, и благо для какого-то ребенка здесь жить, сами знаете, какие сейчас семьи. Но как бы не повисли такие учреждения между небом и землей. Начальное профессиональное образование в новом законе «Об образовании» отсутствует. Хотя везде в Европе, особенно в Германии, огромное внимание уделяется именно начальному профессиональному образованию. В нашей стране оно вообще имело огромное социальное значение: детей учили, кормили, воспитывали. А сейчас ничего не ясно. Зачем этот закон надо было принимать, не доработав?
Но от Макаренко, от его воспитания через коллектив мы отказались: нельзя давить на человека! Мы стараемся разглядеть индивидуальность, «Гадкий утенок», ведь сказка про самого Андерсена. Он рос в семье прачки и пьяницы-сапожника, но какая в ребенке скрывалась духовная сила. Нашлись ведь люди, которые увидели, помогли. А у нас, к сожалению, огромное количество талантливых детей не могут образования получить. Ставят в пример Ломоносова, а для чего тогда государство? Оно должно дать одинаковые стартовые возможности.
- Ваши потом часто залетают?
- Залетают… Мы следим за их судьбами. Но немного, небольшой процент. Интересно бывает: выпускаешь, думаешь, не получится ничего. Особенно радостно, когда именно из него получилось, все-таки мы к труду приучаем, они много работают: производство, школа, потом спорт до позднего вечера.
- Не могу не спросить про ваших лебедей. Вот фото у вас Васи Лыкшина...
- Вася… Умер от остановки сердца. Он очень хорошо в кино именно роль брата играл. И в жизни свою семью тащил. Мы его выпустили досрочно, очень режиссер за него хлопотала, он ведь кастинг в кино прошел, еще до того как к нам попал… И судья навстречу пошла. Мальчишка был хороший, трудяга. Он же детдомовский, хулиган страшный, дрался в любой критической ситуации. А в нем что-то было такое чаплинское. И, правда, такой талант. А еще Максим Кавджарадзе, член Совета Федерации, тоже наш выпускник. Но он не хочет об этом вспоминать, говорит, годы для него были эти очень тяжелые. А я ребятам все время говорю: «Должен и третий быть, кем мы будем гордиться, но это уже кто-то из вас».
Иногда они возвращаются. Как выманить обратно ушедших в мир иной 
Во «вписках» не значился? Психолог анализирует причины детской жестокости 
Шанс на ошибку. Его в семье Шиловских давали даже детям 
Инфантилизм 30-тилетних: окончательный диагноз? 
Гости и будущее: детям-сиротам нужны друзья