Шедевры из бересты
Тогда в квартире дружно жили две семьи: отставной военный Василий Александрович Костылев с женой Верой Андреевной и их дочь с мужем и детьми. Светлана - кандидат биологических наук, преподавала в университете. Её муж Анатолий - инженер-электроник, работал на предприятии. Много воды утекло с тех пор.
Вот уже год, как в квартире царит настоящая музейная тишина. Давно не стало старших Костылевых, год назад не стало и их дочери Светланы Васильевны. У домашнего музея теперь один-единственный хозяин и хранитель - муж Светланы Анатолий Алексеевич Родионов. Нелегко без жены, с которой в любви и согласии прожили до её последней минуты. Но все, кто бывал и бывает в этой необычной квартире, прощаясь, по-прежнему говорят: «Как не хочется от вас уходить!».
Недавно оказалась здесь вновь. И вновь с восхищением рассматривала знакомую мне костылевскую коллекцию. Её заметно пополнили искусные работы дочери и зятя. И всё же «золотой фонд» - это берестяные шедевры Василия Александровича. Часть из них, кстати говоря, приобретена Государственным Русским музеем, российским Этнографическим и другими музеями Москвы, Санкт-Петербурга, Суздаля, Петрозаводска, Кижей.
Невозможно представить, что весь этот тёплый и светлый берестяной мир попал бы в чьи-то чужие руки…
Мечтал стать учёным
О прошлом, настоящем и будущем уникальной экспозиции мы и беседуем с Анатолием Родионовым.
- Анатолий Алексеевич, история вашего музея - это и ваша семейная история. Вы помните, как рождался самый первый экспонат?
- Помню, конечно. Но начну всё же издалека. Способности умельца Василий Александрович унаследовал от своего отца - мастерового человека из архангельской деревни, который и плотничал, и лапти плёл, и ещё многими ремёслами владел. Вот тогда, наверное, и родился в руках деревенского паренька Васи Костылева первый «экспонат». Жаль только, что в нашей экспозиции его нет…
А после войны, в 1946 году, мой будущий родственник, фронтовик, офицер, приехал в Петрозаводск. И здесь на двадцать лет его профессией стала военная служба. К шестидесяти пяти годам из-за тяжёлой болезни сердца врачи вообще запретили Василию Александровичу работать.
Сидеть без дела? Этого бы он не вынес. И случилось, можно сказать, невероятное. Пока Василий Александрович обдумывал своё незавидное положение, руки, словно сами собой, сплели вещицу, потом другую - из бумаги. А уже третью - из клеёнки. Помнится, как огорчилась Вера Андреевна, увидев, что осталось от почти новой столовой клеёнки. А когда рассмотрела изящные плетёные коробочки и фигурки на столе, то обрадовалась. Не столько поделкам, сколько лукавому выражению на лице мужа. И поняла, что его руки вспомнили давно оставленное крестьянское ремесло.
Секреты мастера
- Наверное, с помощью каких-то особых инструментов такая тонкая работа делается?
- Василий Александрович использовал самый простой инструмент: ножницы, зажимы, пинцеты, деревянную колотушку и флакон с растительным маслом.
- А бересту как добывал?
- Бережно и осторожно. Рассказывал, что заготавливать нужную бересту можно только 15 дней в году в начале лета. Лучшая береста - в смешанном лесу, там она эластичная, плотная, многослойная. Заготовленную кору надо отделить от верхнего слоя, нарезать на ленты, сложить в пучки…
- Сколько времени потребовалось Василию Александровичу на разработку техники скульптурного плетения из бересты? Он ведь стал пионером в этом деле?
- Да, это его собственное изобретение. На первую свою фигурку - кажется, это была «старуха Лоухи», один из персонажей эпоса «Калевала» - он затратил около года.
- Что оказалось самым трудным?
- Передать движение, выражение лица, найти выразительный поворот головы. Помнится, хищный нос получился сразу. Василий Александрович радовался, как дитя. А вот со злым оскалом ему пришлось порядком потрудиться. Потом дело пошло. Появились «Сеятель» и другие персонажи эпоса «Калевала», «Дон Кихот, читающий стихи Дульсинее» и другие персонажи знаменитых книг «Сервантеса», сценки из жизни русской северной деревни. «Боксёры», «Фехтовальщики», «Борцы» и другие выразительные фигурки спортсменов составили целую «Олимпийскую» серию.
- Вы помните, какую из своих работ мастер считал лучшей?
- Одной из лучших считал «Пряху». Она рождалась почти два месяца. Закончив, Василий Александрович позвал жену: «Что скажешь, Веруша?». Вера Андреевна смотрела-смотрела, и вдруг заплакала. Фигурка берестяной «Пряхи» напомнила ей мать, она часто сидела в такой же позе за прялкой: чуть согнувшись, в платочке, простой одежде, на ногах - маленькие лапти.
- Как пришла известность?
- Работы скоро были замечены знатоками и стали путешествовать по выставкам. Некоторые не возвращались: оставались в музеях. Многие раздарены. Продавать свои творения Василий Александрович считал неприличным. Хотя труда на них тратил много, и жили мы все небогато.
А признание и известность пришли неожиданно. Сначала сюжетное плетение «умельца из Карелии» получило медаль ВДНХ. После этого его работы побывали в Англии, Германии, Венгрии, Швеции, Финляндии, Норвегии. Союз художников РСФСР присвоил Василию Александровичу звание Народного мастера. Учёный совет Государственного научно-исследовательского института художественной промышленности назвал его «виртуозом, создавшим новый жанр - плетёную скульптуру». Идея создания музея принадлежит его дочери - а моей жене - Светлане Васильевне.
Конечно, и я, и наша дочь Вера её поддержали. А как же иначе? Мне очень повезло, что много лет прожил бок о бок с умными, добрыми и одарёнными людьми и в своей профессии, и во всем, за что брались. Все это в первую очередь относится к Василию Александровичу и Светлане. Не выразить, как мне их не хватает, как тоскливо без Светланы. Но в нашем домашнем музее я словно ощущаю их присутствие. Это даёт силы жить дальше.