то прославленный полководец тоже был нашенским: родовое имение его родителей находилось в небольшой деревне Теребени Опочецкого района. Здесь же, в скромной церкви Воскресения Словущего нашёл свой последний приют генерал-поручик Ларион Матвеевич Кутузов - отец знаменитого полководца. На прошлой неделе журналисты «АиФ-Псков» побывали в этом удивительном месте.
Отец Георгий
Так зовут здешнего приходского священника. Двадцать два года назад он приехал в эту глухомань из Питера, где был довольно успешным реставратором. Почему?
- Православие - осознанная необходимость, - говорит отец Георгий Мицов (родитель его был из болгар). - Без веры человек, как горошек без палочки, без опоры: так и валяется на грядке. Для меня церковь не только костылики, но и необходимость быть человеком.
От прошлой, мирской, жизни у него остались воспоминания. Например, о Михаиле Шемякине - знаменитом теперь на весь мир художнике. Хотя для отца Георгия он по-прежнему остаётся коллегой по бригаде, которая в своё время обслуживала такелажные нужды государственного Эрмитажа. Поэтому и отзыв о Шемякине соответственный.
- Мне всегда нравилась в Мишке его…реальность. Работал ли, выпивал - всегда от души! - такую парадоксальную характеристику даёт живописцу отец Георгий.
- Может быть, и Довлатова знавали?
-Нет! - следует категорический ответ. - И это к нашему взаимному счастью…
-?
- Иначе бы просто спились, - просто отвечает Георгий Здравович. - Кто тогда в Питере не пил? Каждый спасался, как мог. Но зато отпели его здесь, в Теребенях. Когда Леша и Рита Шерстнёвы узнали о смерти Сергея, то приехали ко мне (раньше-то они жили в Пушкинских Горах, дружили с Довлатовым) и заказали панихиду.
Видно так было угодно распорядиться судьбе, что бренное тело человека, который обладал даром органического беззлобия, нашедшее последний приют на кладбище под Нью-Йорком, было отпето по христианскому обряду в глухой опочецкой деревушке.
Отец Георгий - человек честный. И, соответственно, бедный. Но смелый. Не всякий бы решился бросить доходную даже по советским временам работу реставратора, которая давала почти 400 рублей в месяц, и уехать в опочецкую глушь на поиски…смысла жизни, как бы подтверждая собственный афоризм о том, что «православие не доказуемо, а показуемо».
Немногие до него выдерживали. Единственным старожилом этих мест, чей своеобразный рекорд до сих пор так и не побит, был отец Василий, который служил в местной церкви с 1947 по 1971 года. Здесь на тихом кладбище, около церкви, его и схоронили. С тех пор прошло немало лет, но сам приход богаче не стал, потому что бегут люди из глубинки, где не находят себе работы и счастья.
Церковь
Как уцелело это неказистое строение, срубленное «в лапу», без единого гвоздя - уму непостижимо! Первое упоминание о погосте Теребени (а, значит, была и церквушка!) встречается в писцовых книгах ХVI века, однако дошедший до нашего времени храм начали отстраивать в 1757 году. Согласно клировой ведомости его устроителем был местный помещик Караулов. Однако по другим сведениям - проект этого уникального деревянного строения разрабатывал сам Ларион (Илларион) Матвеевич. Во всяком случае, сохранилось множество косвенных свидетельств о том, что её архитектор был превосходно знаком с градостроительной модой того времени, поэтому сегодня церковь в Теребенях представляет собой «чистейшей прелести (читай - барокко!) чистейший образец». Более того, силуэт главного алтаря по своей конфигурации удивительно похож на колокольню Петропавловской церкви в Санкт-Петербурге. И, как делают вывод искусствоведы, «это говорит о влюблённости устроителя церкви в северную столицу». Более того, сохранившиеся до нашего времени поистине уникальные росписи свидетельствуют об особой любви строителя к царствующим особам, при правлении которых и сделал свою карьеру Ларион Матвеевич. Например, в северном приделе, иконостас расписан в итальянской манере, при этом в лике святой Варвары угадываются черты «кроткия Елисавет - дщери Петровой».
Также богато оформлен и южный придел Знаменья Божьей матери, над убранством которого потрудились голландцы. Главный же иконостас - сработан российскими, но, увы, неизвестными, художниками. Хранитель всего этого великолепия отец Георгий (в свое время он закончил факультет искусствоведения «репинки») особое внимание каждого, кто интересуется церковной живописью, обращает на фрагменты, как он образно выражается, «вихляющего барокко», находя в них следы кисти Боровиковского, Щукина.
Нам, дожившим до третьего тысячелетия, только и остаётся удивляться: как она выстояла!? Во всяком случае, уникальную резьбу по дереву, покрытую сусальным золотом, не тронули даже во времена воинствующего атеизма, несмотря на то, что до войны здесь по советскому обыкновению было устроено колхозное зернохранилище. Пальцем не тронули церковь и фашисты, используя её, впрочем, в нуждах утилитарных: на стоящей рядом колокольне был устроен наблюдательный пункт. Может быть, поэтому её при отступлении не спалили? Достойно удивления и то, что сразу же после войны здесь по просьбе прихожан разрешили службу, которая не прекращается по сей день. И сегодня, каждый, кто заходит под своды этого деревянного строения, обтянутого изнутри домотанной холстиной, любуется её удивительно светским, даже по нынешним временам, иконостасом, обязательно обращает внимание на скромную мраморную плиту, которая сообщает о том, что именно здесь, в церкви Воскресения Словущего, покоятся тела родителей фельдмаршала Кутузова. Дата захоронения - 1784 год…
Колокольня
Забравшись на колокольню, невольно чувствуешь, что оказался в…машине времени. Деревянный сруб, четыре небольших колокола, а из окон - всё тот же среднерусский пейзаж, который наблюдали и сто, и двести и триста лет назад. Может быть, это кажущееся безвременье и заставляет тех, кто хоть раз здесь был, делать своеобразные зарубки? Первая дата - 1890 год и инициалы: Е.А.Б. Может быть - Евлампий Аполинарьевич Безобразов?
Следующая остановка - 31 марта 1896 год. Неизвестный теперь ни нам, ни стране господин Чистовский каллиграфическим почерком вывел карандашом на стене: «Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он…»
Еще одна надпись: «Последний раз трезвонил на сей колокольне 1896 года, 30 марта, Г. А. Озолин».
Помнят ли тебя потомки, звонарь?
«Крыли сию церковь в 1938 году Королева Ольга, Фролова Антонина, Иванова Людмила, Захаров Михаил, Иванов Иван.»
«Была война в 1941 г…» Подписи нет.
А вот надпись на немецком языке: «Bitte autwort nach kriegsende. Erst Schuhl, Hamburg 27, Grosmoon Str… Jos Grunefelg, Munster…1942».
- «Пожалуйста, напишите нам после войны». К слову сказать, уже в наше время письма по этим адресам ушли в Западную Германию. И был получен ответ, потому что некоторое время спустя в Теребени приезжал сын этого самого Иоса Грюнфельда с семьёй. Как потом рассказали гости, эта надпись стала единственной весточкой для родных другого солдата - рядового Эрнста Шмуля, который так и сгинул в наших партизанских краях.
Пятьдесят лет назад сделал свою надпись и некто Владимир Германов, который сообщил потомкам, что «в 1951 году красил эту церковь и колокольню». А вот весть из «лихих 90-х: «11 июля 1993 года крестились Григорьев Александр Алексеевич с дочерьми»…
Скажете, варварский обычай? Но откуда же такое чувство благодарности к тем, кто поставил здесь свою подпись с датой? Как будто это и есть самое главное свидетельство жизни: людей, страны, старинного храма…
Знать, но не извращать. Вопрос: кто победил в Великой Отечественной? 
Сокровища псковского купца. Вся история России в чеканке монет 
Михаил Шолохов. Легенда и мифы. 24 мая - 105 лет автору «Тихого Дона» 
Тайны Духовой горы. Сюда приходят просить не только о здоровье