Темно и страшно
Одна из них - Маргарита Георгиевна Ганушова. К осени 1941 года, когда Ленинград оказался в кольце врагов, маленькой Рите было всего четыре с половиной года. Поэтому у неё сохранилось немного воспоминаний о том страшном времени. Но есть один эпизод, который накрепко врезался в её память.
«Мы жили неподалёку от Мариинского театра и одноимённой площади, а там недалеко Мойка протекает, возле которой под землёй находилось наше бомбоубежище. Помню овальные стены, вдоль которых стояли лавки, похожие на садово-парковые - старые, чуть ли не до блеска отполированные. На них сидели женщины с детьми. И когда в Мойку попала бомба, взрывной волной в бомбоубежище выбило дверь, и погас свет. Я в это время спала рядом с мамой. Женщины от испуга закричали, я проснулась, смотрю – темно! И тоже испугалась. А потом несколько лет заикалась, пока в школу не пошла», - бесхитростно рассказывает она.
Всю суровую голодную зиму 1941 года Рита и её семья провели в осаждённом городе. Их эвакуировали лишь в апреле 1942-го, причём везли по легендарной Дороге жизни - проложенной по льду Ладожского озера единственной транспортной магистрали, которая тогда соединяла Ленинград со страной.
«Я сидела в кабине машины на коленях у мамы, и на наших глазах машина, которая шла впереди, ушла под лёд. Мы её объехали и поехали дальше. С нами ещё была моя бабушка, но в дороге она умерла. Её выгрузили на станции Бабаево Вологодской области и похоронили там вместе с другими трупами», - это ещё одно из детских воспоминаний, которое Маргарита Георгиевна не может забыть до сих пор.
Несмотря на все опасности и потери, Рита и её мама вскоре оказались на Северном Кавказе. Их определили на постой в семью местных колхозников, которые очень тепло отнеслись к ленинградцам и, ужасаясь тому, что тем пришлось пережить, усиленно их кормили.
«Сначала я была очень слабая. Через дорогу от нас жили детки моего возраста, и мы ходили друг к другу в гости. Но когда я переходила дорогу, чтобы с ними поиграть, то всегда падала и разбивала коленки в кровь. А мне же надо было к ним идти и потом обратно возвращаться. И каждый раз – коленки в кровь!», - до сих пор удивляется наша собеседница.
Никогда не выбрасывать
Но спокойная и почти безмятежная жизнь в кавказском колхозе продолжалась недолго. Фашисты продолжали наступать, и Риту с мамой вместе с другими беженцами эвакуировали дальше вглубь страны.
«Неподалёку от Сталинграда нужно было пересечь Волгу. Когда нас туда привезли, там уже скопилась большая очередь, и я помню, как мы спали на набережной на своих хатылях (диалектное – узел, котомка – ред.) – я на чемоданчике прикорнула, мама рядышком сидела. Так и ждали, когда до нас дойдёт черёд грузиться. Мы переплывали Волгу на барже, которую тащил маленький катер. Я этого почти не помню, но мама рассказывала, что была бомбёжка, капитан катера погиб, но сам катер всё-таки дотянул до берега. Однако бомба повредила баржу, и на ней стала подниматься вода. Мама сидела по пояс в воде, а я – у неё на плечах».
Этот сложный и полный опасностей путь из осаждённого врагом Ленинграда закончился для нашей героини лишь в Казахстане, в небольшом местечке под Алма-Атой. Там она и окончила школу, а потом поехала поступать в институт на свою малую родину – в большой Ленинград.
«Там у меня тётушка жила, и знаю, что она маме пересылала разные вещи из нашей квартиры. Потому что было очень плохо с одеждой, и она что находила, то посылками отправляла нам в Казахстан. А ещё две моих тётушки умерли в блокаду», - вздыхает пожилая женщина.
А ещё она говорит, что от блокадного детства осталась у неё на всю жизнь одна привычка – никогда не выбрасывать никаких остатков еды и обязательно съедать всё, что лежит в тарелке.
А вот семейных фотографий того периода у неё нет ни одной.
«Некому было снимать», - объясняет Маргарита Георгиевна.
Cложная история простого рядового