Гиппократ был очень популярен при жизни, и после смерти его стали почитать как полубога-врача, устраивая в честь него ежегодные празднества. Греки были абсолютно уверены, что среди них живут и сами боги, и их потомки. Таким божественным был и род Гиппократа, по разным подсчётам, он сам был в 17-м или 19-м колене потомком бога медицины Асклепия. В его роду все были врачами, отец передавал своё секретное искусство врачевания сыну, и за рамки клана оно не выходило. Обучение было преимущественно устным и практическим. Другой великий врач — Гален пишет, что детей в роду с малых лет учили делать вскрытие и они принимали активное участие в лечении.
Клан или каста?
Гиппократ одним из первых стал учить тайному знанию не только своих детей, но и людей со стороны. Известны имена его учеников. Философ Платон, младший современник Гиппократа, пишет, что у него можно было изучать медицину за плату. А ближайшим его помощником был не только сын Фессал, но и зять Полибий. Это чрезвычайный случай, до этого в клане доверяли только прямым потомкам Асклепия по мужской линии, не доверяя даже жене и дочерям. Хотя, например, супруга Гиппократа была из очень знатного рода Гераклидов — потомков Геракла. Кстати, имени её история не сохранила, зато известно, что «отец медицины» не очень ей верил и, уезжая надолго, просил друга и врача Диониса «присмотреть за её поведением, чтобы она жила благоразумно и во время отсутствия мужа не думала о других мужчинах».
Чужаки могли разрушить семейную клановую школу, и, похоже, чтобы избежать такого развития событий, и была создана клятва Гиппократа. Говоря современным языком, это клятва о том, что врачи медицинской касты «скованы одной цепью, связаны одной целью». Судите сами. Клятва начинается с обращения к богам: «Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигией и Панакеей и всеми богами и богинями». Но сразу после этого будущий эскулап детально клянётся в верности учителю, его близким и кастовым интересам. Он торжественно обещает:
«»считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями,
«делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах,
» его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора,
«наставления, устные уроки и всё остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому».
Вспомним всех
И вот только после всего этого — главного в клятве — идут несколько слов о больном и о том, что мы выражаем сегодня словами «не навреди» (кстати, сам Гиппократ так не говорил): «Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда (вот оно — „не навреди“) и несправедливости». И, по сути, это всё, что касается обещаний врача по лечению пациента.
Далее идут слова о соблюдении врачебной тайны и несколько запретов — не давать больным смертельного средства, препараты для аборта и не делать сечения страдающим каменной болезнью. Такими операциями в то время занималась другая каста медиков, и, надо полагать, у неё была своя корпоративная клятва, не дошедшая до нас. Так что, судя по тексту клятвы, интересы больного — дело если и не десятое, то пятое.
Мне могут возразить, начав цитировать клятву дальше: «В какой бы дом я ни вошёл, я войду туда для пользы больного, будучи далёк от всего намеренного, неправедного и пагубного…» Всё это замечательные слова, но, как это ни прискорбно, они опять не главные. Вот как «сексуально» заканчивается это предложение после запятой: «…особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами (в то время такие отношения считались более естественными, чем гетеросексуальные), свободными и рабами».
Забыть Герострата
Но даже несмотря на это, Гиппократ был очень хорошим врачом и к пациентам относился лучше, чем большинство его коллег-конкурентов. В то время лечение часто было опаснее самой болезни. Например, был популярен метод исцеления «сотрясением лестницы», с помощью которого лечили искривления и вывихи позвоночника, выпадения матки и ещё много чего. Пациента подвешивали вниз головой на лестнице, всю эту конструкцию поднимали вверх, а потом резко отпускали. В момент соприкосновения с землёй больной испытывал перегрузки и часто получал новые травмы. Говорят, что были счастливчики, которым это помогало. Так вот, Гиппократ критиковал подобные методы лечения, и его идея «не навреди» как раз направлена против подобной терапии. Медицинский садизм в истории продолжался долго, и завет Гиппократа нередко вспоминали. Так было, когда отец современной фармакологии Парацельс начал лечить сифилис ртутью и больные умирали от почечной недостаточности, не дожив до тяжёлых последствий «любовной болезни». По сути, об этом вспоминают и сейчас, когда говорят о том, что лечение не должно быть опаснее самой болезни.
Но в биографии Гиппократа упоминается одна жуткая история, очень похожая на «подвиг Герострата», сжёгшего знаменитый храм Артемиды в Эфесе, чтобы остаться в истории. Три биографа упоминают Гиппократа как поджигателя. Правда, одни говорят, что он сжёг медицинский архив при храме Асклепия в Косе, а другие упоминают медицинскую библиотеку в Книде (её создала другая ветвь потомков Асклепия, конкурирующая с кланом Гиппократа). Но в одном биографы схожи: они утверждают, что знания «отца медицины» родились из пепла этих пожаров. Они считают, что Гиппократ присвоил эти письменные источники и на их основе создал свои знаменитые труды, так называемый «Гиппократов сборник». Удивительно, но Гиппократ стал первым врачом, оставившим такое огромное медицинское наследие. Впрочем, современные историки отрицают эту версию, считая её происками конкурентов.
Академик Чазов: «И в 80 лет жизнь чудесна!» 
Как псковская сестра милосердия 40 лет лечила заключённых