Центр открылся 3 сентября 1993 года. Торжества по случаю круглой даты уже отгремели на прошлой неделе, потому что юбилей решили приурочить к фестивалю «Другое искусство». А накануне мы встретились с бессменным директором Центра Андреем ЦАРЁВЫМ, чтобы вспомнить, как все начиналось, и выяснить, меняется ли в обществе отношение к людям с ограниченными возможностями.
Лариса Малкова, pskov.aif.ru: - Лет пять назад в командировке в Краснодарском крае ехала в автобусе с мамой ребенка-инвалида, разговорились, и я рассказала ей о нашем, псковском Центре лечебной педагогики. Женщина расплакалась, она даже предположить не могла, что такое бывает…
- Это проблема для южных регионов: Ставрополья, Краснодарского края, Ростовской области - там нет такой системной поддержки, которая выстроилась здесь и в других областях. И действительно для родителей это проблема.
- Андрей Михайлович, вы в Пскове - первопроходец. Именно вы вытащили этих детей в социум.
- Мы для этого и создавались - чтобы эти дети были в обществе, могли, как и все ходить в детский сад, в школу, были заняты трудом и жили в своем доме даже, когда родителей больше нет. Это называется «нормализацией жизни»,– жить, как все в обществе, а не в изолированном месте, пусть даже самом шикарном.
- Раньше инвалидов закрывали дома, на улицах они встречались редко.
- Было такое, а сейчас мы приходим к пониманию, что нужно создавать среду, которая была бы одинаково доступна для всех.
- Общество повернулось лицом к этим людям?
- Отчасти - да. Отношение меняется. Это мы замечаем по тому, как воспринимают наших учеников, взрослых людей. Стали меньше показывать пальцем, шарахаться от них.
- А дети как воспринимают сверстников не таких, как сами?
- Они быстрее находят контакт. А взрослые, когда видят, что инвалид не представляет никакой угрозы, начинают по-другому относиться. Это самое важное и для нас и для людей с инвалидностью - чтобы настроение так называемого «здорового» большинства было адекватным, чтобы относились с пониманием - этот тоже человек, но он нуждается в поддержке и помощи, но не в жалости окружающих! Он достоин уважения, потому что просто человек. А то, что у него есть ограничения и статус инвалидности - это уже второй вопрос.
«Зачем вам это нужно?»
- Давайте вспомним историю 25-летней давности, как все начиналось! Вы же работали учителем иностранных языков, почему вдруг дети-инвалиды?
- Сюда я ушел с должности преподавателя нашего университета пединститута. В 1988 году у нас родилась вторая дочь, Катя, и у нее выявились отклонения в развитии. Мы с женой начали заниматься поиском, где получить поддержку развития ребёнка. Дочке был год, когда мы вошли в Ассоциацию родителей детей-инвалидов города Пскова, тогда родителям помогал Детский фонд наладить друг с другом контакты.
Когда я пришел в Ассоциацию, предложил: давайте продумаем вопросы образования и развития детей.
- А помещение?
- До этого тогда было еще далеко. Власти предлагали помощь – сдать детей в дома-интернаты, мол, все равно из них толку не будет. То есть государство могло предложить услуги только в стационарном учреждении, и были семьи, которые отказывались от детей, передавая на попечение государства. Но многие не хотели этого делать, и вся нагрузка была на семье - кто-то из родителей должен был находиться с ребенком постоянно, потому что тот нуждался в заботе и помощи, в детские сады малышей с множественными нарушениями не брали. Мама теряла рабочее место, достаток семьи падал. Не редко папы не выдерживали – уходили из семьи – это цепочка проблем, которые приводили к нежелательным последствиям: распаду семей и социальному сиротству детей. Мы же хотели найти возможности не только разовой помощи в поликлиниках и реабилитационных центрах, а чтобы поддержка была регулярной. В 1990 году пошли к священнику православной церкви – отцу Павлу Адельгейму, он в это время строил свою школу на Мироносицах с просьбой – выделить там место для занятий с детьми.
А в 1991 году, в связи с 50-летием начала войны проходила немецко-российская акция «покаяния и примирения с советским народом». Её инициаторы, «Литературная газета» и Мюльхаймская Евангелическая Академия, договорились, что в ней будут участвовать два города Минск и Псков, как одни из наиболее пострадавших в войну. Организовали обмен делегациями, и в 1991 году в Германию отправилась большая делегация из Пскова, в ее составе был отец Павел, который пообещал, что возможно найдет заинтересованных людей, которые согласятся помочь. В Германии он жил в доме священника евангелической церкви Клауса Эберля, тот в свое время проходил альтернативную службу и знал, что такое работа с людьми с тяжелыми нарушениями. Он как раз заинтересовался и когда, спустя два месяца немцы приехали с ответным визитом, мы с группой родителей встречались с господином Эберлем в доме отца Павла и думали, что можно сделать.
- А что можно было сделать, если была одна модель обслуживания: либо интернат, либо сидите дома?!
- У родителей были разные представления, о том, что нужно делать: одни хотели реабилитационный центр, другие – медучреждение, третьи – школу и детсад.
- Получилось всё вместе?
- Не совсем, все-таки у нас образовательная организация. Прошел год после первой встречи. Мы уже думали – всё на этом закончилось. Неожиданно в 1992 году приезжают немцы и через отца Павла передают, что хотят встретиться. Они собрали сумму пожертвований и предложили в рамках межцерковных отношений что-то купить или построить. Но как? Советский Союз распался, церковь не была юридическим лицом, и заключить договор с немецкой стороной не могла. Начали переговоры с городской администрацией, которые сначала шли тяжело. Чиновники не могли понять, зачем это немцам нужно, предлагали лучше помочь одаренным детям, мол, инвалиды все равно никому не будут нужны. В конце концов мэр Александр Прокофьев, оставшись один на один с переводчиками и Клаусом Эберлем сумели понять друг друга. Он произнес: «Все равно, не понимаю, зачем вам это нужно, но я вам верю». Вот так и был подписан договор о сооружении и деятельности лечебно-педагогического Центра. Немецкая сторона профинансировала обучение педагогов, нашла подрядчика (македонскую фирму), и здание выросло за три месяца. А город подвел коммуникации.
- Сколько тогда детей пришло к вам?
- Изначально было 42 ребенка. Сегодня это около 700 семей, которым помогаем. Две школы, три детсада, Центр ранней помощи «Лимпопо», Центр дистанционного обучения и учебная квартира. Всего у нас шесть адресов.
Недоступная доступность?
- Как много сегодня говорят о доступной среде для инвалидов. Но она все не создается, а мы все говорим…
- Нам нужно перестраивать сознание.
- Культурную революцию совершать?
- Пусть это будет эволюция, но только, чтобы шла более быстрыми темпами. Доступная среда важна, если мы говорим о физической доступности, не только для людей с инвалидностью, которые слабо передвигаются или имеются трудности с ориентацией, она важна для любого гражданина, например, когда везешь коляску с ребенком. Почему-то в соседних странах научились строить так, чтобы на этаж с улицы был вход без ступенек. Но у нас хотя бы стали задумываться, как делать входы в магазин без ступенек.
- И стали надстраивать-перестраивать входы!
- Получается дорого и некрасиво. Иной раз переделают кое-как, положив два швеллера, считая, что тем самым создали доступную среду. А для людей с нарушением интеллекта не столько важна физическая доступность. Она формируется через отношение к человеку. Доступность социума обеспечиться, если к нему будут по-человечески относиться.
И еще, конечно, доступность среды для таких людей определяется её понятностью. Если окружающий мир для человека с особенностями интеллектуального развития понятен, это значит, он будет для него безопасен. Он сможет лучше ориентироваться в окружении, во времени, человек с инвалидностью становится более самостоятельным, менее зависимым от помощи со стороны.
- Если вернуться назад, если бы не случилось такое с вашим ребенком, ваша жизнь могла сложиться бы по-другому!? Вы думали об этом?
- Конечно, думал. И она бы действительно могла сложиться иначе. Но говорят, ничего не бывает случайного.
- Вы – большой активист, даже член Общественной палаты РФ. Сделали то, что хорошо работает, в Псков из-за Центра переезжают люди из других регионов. А дальше - зачем?
- Просто я хочу, чтобы то, что удалось создать в Пскове, стало нормой в РФ. И я не один, нас, заинтересованных людей, работающих под эгидой Общественной палаты РФ, много. Через Общественную Палату удалось решить разные вопросы и законодательного порядка и организационно – методического. Наш центр стал федеральным ресурсным центром через который отрабатываются модели сопровождения детей и взрослых. К нам приезжают учиться из разных регионов. Мы хотим, чтобы к нам не переезжали семьи из других регионов, а в каждом из них были практики, организации, которые бы помогали детям и взрослым с ментальными нарушениями. И сейчас количество таких организаций, которые помогают им не в стационаре, а на дому увеличивается.
«Лучше я, чем Джигурда!». Александр Гезалов вышел на новый, российский уровень работы 
Инфантилизм 30-тилетних: окончательный диагноз? 
Школа терпения: В ней особенные взрослые учат особых детей 
Прикосновение исцеляющей лапы... Могут ли собаки лечить?