Ведь они творят чудеса при помощи всего-навсего заострённой с одного конца палочки, а то и голыми руками.
Разобраться, что же в его работе такого магического нам сегодня поможет художественный руководитель и главный дирижёр симфонического оркестра Псковской областной филармонии Геннадий ЧЕРНОВ.
Лучше поздно
- У меня два высших образования: хоровое дирижирование и оперно-симфоническое. Я последовательно закончил два факультета Санкт-Петербургской государственной консерватории, а между ними ещё и учился в аспирантуре. То есть, в общей сложности я проучился в консерватории 11 лет – это само по себе накладывает отпечаток.
Светлана Проскурина, PSKOV.AIF.RU: - Родители, наверное, приучали вас к музыке с младых ногтей?
- Вовсе нет. Бывает, что ребёнка очень рано начинают учить музыке и от этого она ему быстро и надолго надоедает. Со мной такого не случилось. Тем более, что мои родители инженеры, а не музыканты. Они никогда меня ни к чему не принуждали, а только во всём помогали. Поэтому лет до 12 я увлекался всем тем, чем обычно увлекаются мальчики такого возраста. А потом сам захотел учиться в музыкальной школе. Это был мой сознательный выбор.
Начинал я с того, что учился играть на валторне. А в 18 лет уже закончил три курса Хорового училища имени М.И. Глинки и сразу же не только поступил в консерваторию, но и начал работать хормейстером в знаменитом хоре студентов Санкт-Петербургского университета, которым тогда руководил легендарный Григорий Сандрлер. Кстати, одна из моих тогдашних хористок, студентка факультета социологии СПбГУ, потом стала моей супругой. Таким образом, у меня за плечами уже 22 года трудовой деятельности по специальности «дирижёр».
- Дирижирование оркестром отличается от дирижирования хором?
- Со стороны, нет, а на самом деле очень. Главная задача хормейстера – научить хористов правильно петь. Хороший хоровой концерт – это когда уже не так важно, что показывает руками дирижёр, а важно, как певцы выучили свои партии.
В оркестре важно непосредственное управление коллективом во время исполнения, потому что там больше разных «голосов» - инструментов с разным звукоизвлечением. Дирижёру сложнее их сбалансировать, и поэтому очень многое зависит от его настроя.
- … и настроения?
- Качество любой работы зависит от настроения, но в оркестре каждая эмоция дирижёра передаётся коллективу и многократно усиливается. Поэтому да, за настроением приходится следить особенно тщательно, потому что и позитив, и негатив моментально мультиплицируются.
- Знаю, что вы и сегодня нередко дирижируете хорами – например, официально признанным лучшим в Европе – Государственным академическим хором Латвии, когда он приезжает в Псков с концертами. Вы дирижировали хором Санкт-Петербургской консерватории, когда он участвовал в торжествах, посвящённых 1150-летию Изборска, а также сводным хором на торжествах, посвящённом 100-летию первого певческого праздника в России в Пскове в 2011 году… И будете дирижировать сводным хором в День славянской письменности и культуры в этом году, который обещает стать грандиозным хоровым праздником… Интересно, вы поющий хормейстер?
- Певческого голоса мне Бог не дал, но я как-то обхожусь без вокального педагога. Между прочим, в 1999 году меня назвали лучшим хоровым дирижёром на фестивале в финском Тампере и в том же году я получил гран-при вместе со своим камерным хором в Польше...
- А на коллегии по подведению итогов Года культуры в Пскове вас ещё к тому же назвали выдающимся антрепренёром…
- Это преувеличение, хотя я, безусловно, участвую в организации многих крупных проектов – особенно, с зарубежными партнёрами, и многие из них инициировал, как, например, совместные проекты с хором "Латвия", с Национальной оперой Эстонии, с оперой финского города Вааса, с которой я сотрудничаю, а также гастроли нашего симфонического оркестра в Прибалтике.
Ловкость рук - и никакого мошенничества
- Так в чём же секрет вашей профессии? Героиня фильма «Москва слезам не верит» говорила, что самое трудное – организовать троих человек, а потом количество уже не имеет значения. В вашем деле так же?
- Я вам лучше скажу, в чём загадка моей профессии. Главное и самое сложное для дирижёра – слышать внутренним слухом партитуру, и не только мелодию, а всю музыкальную фактуру. Если он хорошо себе представляет, как то или иное произведение должно звучать, это каким-то непостижимым образом передаётся оркестру.
- Как это «непостижимым»? Вы объясняете музыкантам, чего от них хотите?
- Кто-то сравнил количество остановок во время репетиций оркестра с количеством взлётов и посадок, которые совершает самолёт. То есть, ресурс оркестра, как и ресурс авиалайнера, зависит от того, как часто они вынуждены тормозить или заново разгоняться. Самая хорошая репетиция – когда оркестр играет почти без остановок. Если дирижёру приходится слишком много стучать палочкой и говорить, эффективность репетиции резко снижается.
- Как же вы добиваетесь нужного звучания?
- В этом-то и состоит загадка. Думаю, своим обликом, поведением, организацией репетиций. Каждый дирижёр по-своему: кто-то – движением рук, кто-то – мимикой. Кстати, дирижёру не обязательно диктовать музыкантам своё понимание партитуры. Иногда гораздо важнее услышать, как они её сами себе представляют. И, может быть, принять.
- Вы ругаетесь с музыкантами?
- Этого делать ни в коем случае нельзя, даже если кто-то специально провоцирует дирижёра на конфликт.
- Ну вы же, наверное, за столько лет совместной работы с оркестрантами стали как одна большая семья?
- Вовсе нет. Если бы наши отношения стали уж очень семейными, мне пришлось бы снисходительно относиться к разным шероховатостям, что неизбежно сказалось бы на качестве звучания.
- Значит, необходимо соблюдать дистанцию?
- С дистанцией тоже не всё так просто. Оркестрантов уже и так раздражает, что кто-то стоит выше них, пускай всего на одну ступеньку, да, к тому же, машет на них руками. Это чисто психологически нелегко переносить. Поэтому дирижёр должен прежде всего очень убедительно ставить художественные задачи. И уметь добиваться своего, учитывая, что каждый артист оркестра имеет свое слышание того, как исполнять музыку.
- Это на дирижёрских факультетах таким психологическим тонкостям обучают?
- Этому не научишь. Правильно говорил Юрий Темирканов, что дирижирование как профессия по-настоящему начинается только после сорока лет – когда человек приобретает некоторый жизненный опыт.
Ставка больше, чем жизнь
- Как вы стали дирижёром симфонического оркестра Псковской филармонии?
- Однажды я приехал в Псков на концерт как приглашённый дирижёр и понравился оркестру. А оркестр понравился мне – потому что здесь работают очень преданные музыке и очень ответственные люди. Это было в 2006 году. Бывший главный дирижёр псковского симфонического оркестра Александр Разумов как раз собрался уезжать в Белоруссию, поэтому мне предложили занять его место.
Оркестр у нас, конечно же, очень молодой – ему всего 19-й год. Он был сформирован при максимальном использовании тех возможностей, что были на тот момент, - спасибо энтузиастам, его создателям. Я бы предпочёл, конечно, чтобы они предусмотрели больше ставок и более высокие зарплаты для музыкантов.
- Ставок не хватает?
- Хватает, но они сами по себе низкие и не могут конкурировать с зарплатами в большинстве других российских оркестров и, таким образом, обеспечить уровень, мотивирующий высокопрофессиональных артистов из других регионов приезжать к нам на постоянную работу. В результате оркестр все эти годы недоукомплектован. Его можно сравнить с автомобилем, в котором не хватает деталей. Ехать – он, конечно, едет, но со скрипом.
- А каких именно музыкантов не хватает?
- У нас нет многих духовых, нет арфы, а главное, следовало бы увеличить группы скрипок, альтов, контрабасов и виолончелей. Их нехватка создаёт дисбаланс, который мы вынуждены почти на каждом концерте компенсировать приглашением музыкантов из Санкт-Петербурга. Поэтому каждый концерт для нас - отдельный проект. Это обходится филармонии дороже, чем если бы штат оркестра был полностью укомплектован.
У нас уже бывали случаи, когда наши музыканты уезжали в другие регионы, а приехавшие из других регионов уезжали обратно, поработав несколько лет. Вот, например, очень одарённый псковский валторнист, который закончил здесь училище, а потом консерваторию в Санкт-Петербурге, так там и остался, и теперь он первая валторна в оркестре Капеллы.
- Но вот вы, например, переехали в Псков из Санкт-Петербурга…
- Я не переехал, я езжу сюда на работу – опять же потому, что филармония не в состоянии предоставить мне квартиру.
Высокое искусство - чувствовать публику спиной
- Ваши дети тоже музыкально одарённые люди?
- У меня есть дочь, она умеет играть на скрипке и фортепиано, но с гораздо большим удовольствием посещает художественную школу и отдаёт предпочтение прикладному творчеству, из-за чего я нисколько не переживаю. Это её выбор.
- Говорят, что дирижёры почти не подвержены сердечно-сосудистым заболеваниям, так как проводят много времени с высоко поднятыми руками. Вы как считаете, ваша профессия добавляет здоровья?
- Думаю, в целом да. Терапевтический эффект – в сильнейшей эмоциональной отдаче. Ты передаёшь свои чувства оркестру, оркестр многократно усиливает эту энергетику и направляет её в зал, а зал – возвращает тебе.
- Значит, телепатия всё-таки существует?
- Во всяком случае, совершенно не важно, какова дирижёрская манера управления оркестром. Кто-то из моих коллег ожесточённо размахивает руками, а кто-то почти не двигается. На оркестр воздействует именно эмоциональный настрой дирижёра и его внутреннее слышание партитуры.
- Трудно стоять спиной к зрительному залу?
- Даже стоя спиной к залу я хорошо чувствую, как публика воспринимает исполнение.
- А палочка важна?
- Палочка – скорее, дань традиции, многие хорошо дирижируют и без нее. С ее помощью получается большая амплитуда жеста с меньшим размахом руки.
- Она у вас какая-нибудь особенная?
- Нет, самая обыкновенная – куплена в консерватории. Это никакая не палочка Гарри Поттера. Рассказывают, что у великого Паваротти, например, на сцене в кармане всегда, как талисман, был гвоздь. А я в приметы перед выходом на сцену не верю. Для дирижёра главное - вести себя понятно для оркестра, естественно, уверенно и профессионально.
- Вы берёте работу на дом?
- Я мысленно проигрываю дома партитуру. И на фортепиано, конечно, тоже, причем много и тщательно.
- Что ждёт симфонический оркестр Псковской областной филармонии в этом году?
- Во-первых, грандиозный хоровой праздник в День славянской письменности и культуры. Потом, 25 июня большая программа киномузыки "Симфонический кинематограф", которую мы играли на гастролях в Финляндии в прошлом году. На открытие следующего филармонического сезона мы готовим концерт, посвящённый 150-летию Сибелиуса (ведь, если судить по сохранившимся документам, Сибелиус проезжал через Псков и, возможно даже выступал перед псковичами) . Наконец, в декабре нам предстоит исполнить оперу «Тоска» Джакомо Пуччини – это совместный проект с московским театром «Новая опера».
- Псковичи любят свой оркестр, как вы считаете?
- У нас в этом сезоне были аншлаги даже на концертах такой, казалось бы, не слишком известной музыки, как, например, третья, органная симфония Сен-Санса. Мы очень любим и ценим нашу публику, и чувствуем всегда ее ответную любовь и поддержку.
- Как вы относитесь к филиализации в виде слияния Псковской областной филармонии с театрами?
- Надеюсь, что администрация области продолжат поддерживать симфонический оркестр. Главное, чтобы у музыкантов были высокие зарплаты и хорошие инструменты. Ведь в современном мире симфонические оркестры соревнуются между собой прежде всего качеством звучания, и уже во вторую очередь изысканностью репертуара и интерактивными проектами. Вот и нам надо стремиться – привлекать талантливые кадры, приобретать новые инструменты. А какими управленческими методами это будет достигаться – не суть важно.
Держаться корней - принцип устойчивости. Песня как инструмент самопознания 
Жизнь с народной интонацией. О шоу-бизнесе, культуре и русской песне 
Псков «засветился» на MTV