В Псковской области практически в каждом районе действуют поисковые отряды, которые почти круглый год ведут работу по обнаружению останков павших в годы Великой Отечественной войны. Среди тех, кто не один десяток лет отдал поискам и подъёму погибших бойцов, – Пётр Гринчук, директор Военно-исторического музея-заповедника Псковской области. В интервью «АиФ-Псков» он рассказал о раскопках, находках, планах на этот год и о том, что нового готовит для своих гостей музей.
Бессмертный полк
- Пётр Михайлович, как давно вы занимаетесь поисковыми работами?
- Я раскопками занимаюсь с 1977 года, ещё когда в школе работал. А 33 года назад я собрал группу и вот ездим до сих пор. Это, в основном, коллектив музея. Есть у меня и из Пскова пара ребят, из Красногорска есть четверо в составе нашей группы.
- Много бойцов вам удалось поднять?
- Нашей поисковой группой, те ребята, с кем я работаю, мы перезахоронили где-то порядка трёх тысяч человек.
- Бывает так, что никого найти во время выезда не удалось?
- Бывает, но отрицательный результат тоже результат. Значит, это место уже смотреть не надо.
- Находите оружие?
- Личные вещи находим. А оружие довольно редкая штука, потому что очень многое было собрано трофейщиками сразу после боёв, часть вооружения у убитых изымалась и нашими, и немцами. Очень много после войны гражданскими было собрано. Но ломаные куски оружия бывает и находим.
- Какие-то редкие вещи удаётся обнаружить?
- Мы как-то у двоих солдат прямо документы нашли. У одного были квитанции: он отсылал деньги с фронта двум своим сёстрам. Солдатам же платились деньги. По этим квитанциям нашли родственников. А у второго была красноармейская книжка. Это очень редко бывает – обычно в земле всё истлевает.
Находили и медальоны-смертники. Это такие закрученные пластиковые трубочки, внутри которых записки с указанием откуда боец и кто он. Но с 1942 года их не выдавали, отменили, там уже были красноармейские книжки.
Как-то нашли офицера, командира пулемётной роты, у него были Орден Красной звезды и зеркальце с фотографией жены на обратной стороне – оно сейчас в музее хранится. Мы попытались родственников найти, но не смогли – он женился и сразу ушёл на фронт, детей не было, не успели, а следы жены потерялись.
- В этом году вы уже выезжали на поиск?
- Да, уже подняли останки четырнадцати человек. Последнего подняли, – к сожалению, неизвестного, – буквально 1 мая в Староселье. Нас вызвали люди: они чистили территорию, мусор убирали, немножко ровняли площадку под дачный участок, и обнаружили останки. Трогать их не стали, нас вызвали.
Назвать поимённо
- Личности многих ли погибших у вас получилось установить?
- Из тысячи тех, кто захоронен у нас на «Линии Сталина» (музейный комплекс, который занимает часть одноимённой системы оборонительных сооружений – «АиФ-Псков»), мы смогли установить менее сотни.
- Имена кого-то из тех 14 бойцов, которых подняли в этом году, удалось узнать?
- Троих. По медалям установили. Это Владимир Павлович Отшебихин 1908 года рождения, призывался из города Электросталь, Филипп Фёдорович Полянин 1897 года рождения, младший сержант, сапёр 157-й инженерно-минного батальона, призывался из Марийской АССР, теперь это Марий Эл. У него была медаль за боевые заслуги. И тот и другой погибли в марте 1944 года в 15-километрах к востоку от Острова. Мы их прямо на поле боя взяли. А третий - Мамбет Каримов 1903 года из Узбекистана. Тоже нашли на поле боя, он погиб в июне 1944 года.
- Нашли ли родных этих людей?
- Нашли. Родственники Полянина, возможно, приедут на перезахоронение. Если захотят, можем передать награды, которые мы нашли. Некоторые родственники согласны оставлять всё в музее.
- Когда у вас планируется перезахоронение?
- Будем делать в июле, к Дню города Острова, на «Линии Сталина». К этому времени у нас приедут ребята из Ханты-Мансийска. Мы уже с ними лет 10-12 сотрудничаем.
- На «Линии Сталина» покоятся только военнослужащие?
- Нет, гражданских там 18 человек. Мы знаем, что это еврейские семьи. Нам люди рассказали, что в 1941 году немцы отводили евреев на болото и уничтожали. Это такая заболоченная местность на самой «Линии Сталина», где и летом-то бывает не пройти.
Родственные связи
- Часто вам удаётся найти родных бойцов?
- Очень многих родственников нашли, многие приезжали. В некоторых случаях мы передавали останки на родину, в некоторых – награды. А с некоторым созваниваемся, они говорят, что приехать не могут. Сами понимаете, люди уже в возрасте и часто издалека.
- А из каких регионов были призваны погибшие у нас здесь бойцы?
- Вся страна, все республики СССР: есть Прибалтика, очень много украинцев, белорусов, казахи, таджики, узбеки. Есть много погибших с территории Псковской области.
- Наверно, искать родственников псковичей проще всего?
- Наоборот сложнее, потому что люди поуезжали, поумирали, деревень нет и в помине.
- Были какие-то встречи с родственниками бойцов, которые вам особенно запомнились?
- Помню, приехали по просьбе одного дяденьки – он копал яму возле дома и наткнулся на останки. Мы поднимаем личные вещи, поднимаем смертный медальон, смотрим – Островский район. Мы быстренько в ту деревню, а там уже нет никого. Нам сказали, что семья жила в другом месте. Приехали в это «другое место», нас переадресовали дальше. На следующий день отправились по третьему адресу. Выходит старушка роста под метр девяносто, крупненькая тётенька. Она 1915 года рождения была. Я думаю, сейчас скажу, что мы её брата погибшего подняли, а она упадёт и умрёт. Но ничего, она всё нормально перенесла. Сейчас её уже нет в живых, в этой семье вообще никого не осталось, а бойца мы, как старушка и просила, похоронили в братской могиле недалеко от того места, где они жили.
Если родные просят, мы передаём останки. В Башкирию двоих отправили с поисковиками из Ханты-Мансийска, в Тюменскую область передавали двоих – оттуда родственники вообще не могли приехать. В Тюменской области на похороны весь посёлок собрался: все провожали в последний путь.
- А те родственники, которые сюда приезжают, не просят на захоронении разрешить какой-то отдельный памятник поставить? Не предлагают какую-то финансовую помощь в содержании могил?
- Нет, памятников не просят. А финансовые вопросы так мы и вообще никогда не обсуждаем. За всю историю, наверно, было пару раз, когда люди хотели оставить денег на поисковые экспедиции. Но это очень небольшие суммы. Откуда у людей, которые живут где-то в глухомани, большие деньги?
- Но ведь потомки далеко не всех павших оказались в глухомани…
- Была у нас такая история: подняли целое штабное подразделение, человек 28-29, по моему. Больше половины там оказалось из штаба 239-й дивизии. Эти бойцы были закатаны в дорогу танками: там 502-й батальон «Тигров» прорвался и закатал их. Фамилии были все найдены, потому что на бойцах висели ордена и медали. Мы тогда очень много наград подняли. И среди всех родственников была одна, не помню, жена или дочка погибшего, из Петербурга. Мы быстро нашли контакты, созвонились. А она говорит: «Нам это не надо уже, мы не поедем туда». Ну, не поедете, и не надо. Не очень хороший осадок тогда остался. Бывают и такие, но это редко.
- А есть те, кто напротив, просит найти погибшего предка?
- Да, такое часто бывает, звонят, откуда-то узнают наши адреса и телефоны. Помогаем, ищем. Вот недавно человек звонил из Коми, спросил, где мог погибнуть его родственник. Я нашёл, нашёл ему документы – погиб под Ригой.
Горячие точки
- По какому принципу вы выбираете точку, где имеет смысл проводить раскопки?
- Мы же знаем, где были бои и наиболее ожесточённые бои, особенно такие глухие места - лес, болото, заброшенные деревни, которые не восстановились после войны. Там и находим. Вот тех троих, которых я называл, взяли в заброшенных деревнях, там никто давно не живёт, с войны.
- Есть ли в Островском районе такие территории, которые уже можно считать полностью обследованными?
- Участков, на которых можно было бы сказать, что всё, работы закончены, нет. Раньше ходили и кого-то находили, сейчас ходим и опять находим. В разных местах могут быть погибшие: когда война была, за живыми смотрели, за ранеными, а за мёртвыми… Убитых не всегда подбирали. Особенно, когда в наступлении, или когда отбивали наши атаки и человек оставался на нейтральной полосе.
Да и после войны люди не особенно тоже обращали внимание – ну валяется и валяется. А в военкоматах они почти все значатся как где-то захороненные с отданием всех воинских почестей. Даже у тех троих, кого в этом году нашли и установили, есть могила на территории нашего района.
- И что вы с такими историями делаете?
- Когда нашли, удостоверились, что это точно конкретный человек, то военкомату сообщаем, что такого-то нашли там-то и хороним на «Линии Сталина». Мы находили убитых, которые ранее уже дважды были убиты и ранены по несколько раз.
- Это как?
- Семьи получали похоронки, видимо, человек был ранен, а думали, что погиб и похоронку отправляли.
- А есть истории, когда человек вообще жив остался, а похоронку прислали?
- Очень много встречается, когда смотрим документы – погиб, а потом дальше зачёркнуто, человек остался жив и вернулся, просто в госпитале был.
Собрать по крупицам
- Вы как-то взаимодействуете с другими поисковыми отрядами?
- Общаемся. Бывает с нами выезжает на поиск кто-то из «Следа Пантеры» (псковская областная военно-патриотическая поисковая общественная организация – «АиФ-Псков»). Но это редкий случай. Они бывает делятся с нами чем-то. Вот буквально недавно ребята из «Следа Пантеры» привезли нам из Невеля интересную печку. Она сделана из 200-литровой металлической бочки. В землянке была. Печку и ещё кое-что привезли.
- А что это – «кое-что»?
- Вещи всякие, колесо от «полуторки». Нам такие предметы нужны. Мы в нашей экспозиции на «Линии Сталина» восстанавливаем технику, это тоже наша работа. Берём найденные фрагменты, сначала их комплектуем, а потом уже дополняем пустые места новоделами. У нас сейчас вообще пошло бурное развитие «Линии Сталина»: в прошлом году ещё один ангар построили, хутор воссоздали. В музее собрана группа по восстановлению и реставрации предметов, которые находим. Для хутора, например, мебель восстановили, которую собирали в разных местах. Нам люди отдавали свои старые дома на исследование и изъятие тех вещей, которые нам нужны. Мы брали ломанные довоенные предметы. Мужики мои восстановили такие интересные шкафы, серванты, сундуки, кровати, много чего.
- А что у вас в новом ангаре?
- Эта же группа восстановила две пушки, две бронемашины, танк.
- В прошлом году из болота в Пыталовском районе фрагменты самолёта поднимали, в этом году – в Невельском. Их вам не передают?
- До нас эти самолёты не доходят. Но мы и сами куски тоже поднимали. Я обследовал с моими мужиками 12 или 13 мест падения самолётов. Вытаскивали оттуда какие-то вещи, фрагменты крыла, фюзеляжа, винты, предметы, которыми оборонялись – пулемёты, авиационные пушки. Понимаете, оно всё такое покорёженное, но мы берём, восстанавливаем потихонечку до какого-то такого состояния, чтобы можно было выставить.
- Над чем сейчас работают ваши специалисты?
- Работаем по одному хорошему проекту, федеральный грант выиграли на приобретение нового витринного и мультимедийного оборудования. Вот с 15 мая закроем военный отдел музея в Острове, будем монтировать. Ещё оборудование пойдёт и в исторический отдел, и в Новоржевский музей, который тоже к нам относится. Там будем витринное оборудование менять и туда купили мультимедийный стол.
- А что-то для «Линии Сталина» приобрели?
- Да, нам пришли манекены и одежда для них. У нас там в ангарах стоит техника и она будет более живо смотреться, если рядом или в ней будут манекены в соответствующей одежде той поры.
- Вы сказали, что к вам едут коллеги из Ханты-Мансийска, что они будут делать?
- У них будет экспедиция по территории Островского района, есть место, где мы их приземлим – поставим палаточный городов. Они будут не только заниматься поисковой работой, но ещё помогут кое-что сделать на «Линии Сталина», примут участие в перезахоронении.
