Чернобыль стал техногенной катастрофой поистине планетарного масштаба, в ликвидации её последствий приняло участи более 600 тысяч человек. Одним из них был Виктор Кулёв, кавалер ордена Мужества. Сегодня многие псковичи знают его как настоятеля храма церкви Богоявления, что на Запсковье. Корреспондент «АиФ-Псков» встретился с ним в канун трагической даты…
Чернобыльские «партизаны»
- Отец Виктор, скажите, когда и как вы оказались в Чернобыле?
- Я попал уже во «второй призыв». Мне, тогда 25-летнему парню, уже отслужившему в армии, принесли повестку из горвоенкомата. Произошло это в августе 1987 года. Знаете, раньше было принято для поддержания обороноспособности страны призывать на переподготовку так называемых «партизан». Меня не миновала чаша сия, так я и оказался в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС.
Скажу сразу: панических настроений не было. Мы знали, куда и зачем едем. Первый ажиотаж прошёл, так что мы ехали работать.
- А вы не задавались вопросом: почему выбор пал именно на вас?
- Нет. Назовите это судьбой. Сейчас об этом остаётся только гадать. Может быть, меня призвали потому, что по своей армейской специальности я был разведчиком: на срочной службе окончил учебное подразделение под Ригой, а служил уже в Калининграде. Определённую роль сыграло, наверное, и то, что моя гражданская профессия была техник-технолог (спасибо Псковскому индустриальному техникуму). Так или иначе, я получил одну звездочку на погоны - мне было почти сразу присвоено звание «младший лейтенант» - и без долгих сборов нашу команду (а было нас немногим более 30 человек) сразу же отправили в Колпино. Оттуда состав двинулся на Киев. И к вечеру следующего дня мы уже прибыли на место. К слову, вместе со мной в группе тогда оказался и Миша Кошурников, который сейчас возглавляет региональную общественную организацию «Союз «Чернобыль».
«Рыжий лес»
- Чем там пришлось заниматься?
- Сейчас таких, как я, зовут «ликвидаторы». Тем мы и занимались: ликвидировали последствия взрыва. Нашими объектами были «рыжий лес» и центральный могильник, который находился в районе деревни Буряковка. Плюс к тому мы ещё работали на 3-м энергоблоке.
- Что значит «рыжий лес»?
- После того как произошёл взрыв, поднялось радиационное облако, которое осело в том числе и на небольшой лесной массив, что расположен был вблизи Чернобыля. Деревья, понятно, завяли, а листья приобрели характерный цвет: так мы и прозвали это место - «рыжий лес». Наша команда вырубала стволы, всё это потом свозилось в огромный котлован и засыпалось землёй. А сверху все эти ямы ещё заливали специальным раствором, который при застывании формировался в своеобразную плёнку (типа резины). Как нам потом объясняли специалисты-радиологи, чтобы не было пыли. Были ещё и технические могильники, куда свозили металл, который «фонил»: машины, оборудование и т.д.
Всегда с дозиметром
- Вспомните ваши ощущения, когда вы работали на этих объектах: какое было настроение?
- Настроение было, как принято говорить, рабочее, - усмехается отец Виктор. - Повторю, что мы были в зоне уже в 1987 году, когда первый ажиотаж спал. «Двухголовых телят» и прочие радиоактивные чудеса мне видеть не пришлось, не говоря уже о «летающих тарелках». А вот обыкновенных кабанов, собак - этого там хватало. Понятно, что сама зона отчуждения не производила впечатления «луна-парка»: брошенные дома, никому не нужная техника, полное отсуствие людей - всё это оставляло особое впечатление, но был приказ, который мы выполняли, не чувствуя себя героями.
Одно мы знали чётко: предельная доза радиации - до 20 рентген. Если человек её выбирал, его немедленно меняли. Для контроля за этим у каждого были дозиметры. Тот, кто получал предельную дозу, уже в зону не ездил, а ждал своей смены. При этом народ ходил в наряды, лично меня отправили на хозяйственные работы: я возил питание коллегам. Всего же мой срок пребывания в зоне составил 100 дней. И не более…
- А радиацию действительно невозможно почувствовать?
- Не совсем. Когда зашкаливает, то во рту появляется характерный металлический привкус, потом становится тяжело двигаться, появляются все симптомы чисто физической усталости. Со мной пару раз было такое, но - повторюсь - у нас были дозиметры, и каждый такой всплеск немедленно фиксировался. Плюс к тому по возвращении из зоны мы проходили дезактивацию, полностью меняя обмундирование.
- Отец Виктор, скажите: не был ли ваш приход к Богу следствием той чернобыльской командировки?
- Нет, но… не будем о личном. Единственное, что в этом случае уместно сообщить: в Чернобыль я ехал человеком невоцерковленным, а сан принял через пять лет после той командировки, но это уже другая история.
- На ваш взгляд, чернобыльская катастрофа имеет что-то общее с ситуацией на японской атомной станции «Фукусима»?
- Безусловно: обе станции были построены людьми, поэтому всё произошедшее я считаю следствием именно человеческого фактора.
- Но в первом случае виноват персонал, который действовал непрофессионально, а во втором - землетресение...
- Если Господу Богу будет угодно, то будет так, как он решил, но не человек. Оглянитесь вокруг, мы уже изрядно наследили на этой земле: вода стала непригодной для питья, воздухом тоже скоро нельзя будет дышать. К чему мы придём? - подумать страшно. Но даже не смерть пугает, а грехи. Об этом всегда нужно помнить…
9 марта Юрию Гагарину исполнилось бы 75 лет 
Верю – не верю. Живет ли рядом с нами нечисть?