«Не ведаю, и точка». Мурманский депутат не знает, зачем взял деньги

С чистой совестью

Депутата Мусатяна, напомним, обвиняют в том, что он якобы за порчу бюллетеня при голосовании за кандидатуры на должность главы городской администрации 10 ноября прошлого года в собственном служебном кабинете дал взятку депутатам Бабенко и Гисмееву - по 500 тысяч рублей каждому.

«Мусатян достал пачку денег, сказал мне, глядя в глаза, приказным тоном: возьми, срочно возьми, возьми, всё будет хорошо, - так те события описал в своих показаниях Бабенко. - Я брать не хотел, но он второй раз приказал: возьми… Я знал, что при удобной ситуации верну их, не присвою».

Через неделю, 17 ноября, Бабенко вновь пришёл в офис к Мусатяну. «Я бросил пачку денег ему на стол, сказав, что мне это не принадлежит, - цитируем Бабенко. - Я вышел из кабинета с чистой совестью. Вернулся на работу и пошёл в милицию писать заявление».

При этом Бабенко не смог пояснить в суде, почему же он пришёл в милицию прямо после разговора с Мусатяном, то есть10 ноября: «Не знаю, и точка».

Иными словами, депутат Бабенко вёл сложную игру. Поддерживая А. Веллера и будучи его сподвижником, он тем не менее (ссылаясь на то, что боялся давления) ходил на неформальные встречи в оппонентами Веллера.

Кстати, бывший мэр Мурманска С. Тананыкин в суде заявил, что Мусатяну Бабенко докладывал про Веллера, Веллеру - про Мусатяна, а самому Тананыкину - про обоих сразу.

Вы, собственно, о чём?

Сам же Бабенко на многие вопросы в суде старался уходить от ответа. Мол, не знаю, не понимаю, не помню. Кстати, аналогичные ответы в суде давал и второй свидетель - Алмаз Гисмеев.

Кстати, в суде была озвучена и запись (она была сделана правоохранительными органами) того самого разговора между Мусатяном и Бабенко от 10 ноября. Так вот, любопытны характеристики, которые Бабенко давал своим коллегам-депутатам: «Он у меня доверия не вызывает, ему надо посмотреть в глаза, сказать: ты как?» (про Ноздрачева), «Он может колыхаться, он счастливый парень» (про Либерова), «Пусть не высовывается, не выпрыгивает, ведёт себя смирно» (про Вильшанского).

При этом и Бабенко, и Гисмеев признают, что, давая им деньги, Мусатян не говорил, что нужно испортить бюллетень, что надо сорвать голосование.

Да и в целом в этом деле пока очень много вопросов. Например, почему руководителя правового отдела аппарата горсовета Шайдуллину следствие допрашивало дважды, а в деле есть только один протокол её допроса.

Или почему правоохранительные органы так спешно уничтожили записи всех разговоров Мусатяна, начиная с конца июня (когда была получена санкция суда на прослушку) и до 10 ноября включительно? Не потому ли, что их обнародование может помешать обвинению?

Смотрите также:

• Все уйдут, а Михалков останется →
• Глеб Павловский. Вкусил яду →
• «Замеряшки» по-взрослому →