Музыкант и композитор Пётр Налич проснулся знаменитым в 2007 году, выложив на YouTube клип на свою песню «Гитар», набравший миллионы просмотров. Потом было участие в «Евровидении», а сегодня Налич активно выступает с концертами, пишет песни для спектаклей, кино и мультфильмов. В интервью «АиФ-Псков» он рассказал, почему порой выступает со струнным квартетом, как выуживает «золотых рыбок» из «бессмысленного набора фонем», и чем создание альбома похоже на строительство карточного домика.
Сплошной микс
Никита Черкашин, pskov.aif.ru: Как вы подбираете репертуар для своих выступлений на том или ином мероприятии?
Пётр Налич: Вы знаете, в последнее время делаю все время такой микс из старых, скажем так, проверенных хитов и новых, может быть ещё не таких известных песен, которые мне тоже интересно представить слушателям.
- А бывает у вас в процессе выступления мысль, что вот сейчас зрители хотят услышать не ту песню, которая стоит в плане концерта, а какую-то другую?
- Да, иногда мы меняем программу прямо на ходу. Бывает, когда концерт уже идет, ты видишь, что сейчас настрой у публики более танцевальный или, наоборот, более лирический. Ты понимаешь, что, может быть, сейчас стоит не пускать какой-нибудь «боевик», а лучше спеть что-то мелодическое, вдумчивое.
- Поправьте меня, если я не прав, как мне кажется, музыкальный коллектив Петра Налича – это такой конструктор в определенном смысле. То есть у вас есть такое зерно, основной коллектив, но если вы играете, скажем, оперные вещи, то состав будет один, а если лирику, то другой?
- Действительно, у нас бывает, что мы выступаем в трио или квартете, без ритм-секции, когда, например, поём городские романсы. Иногда, если у нас большая и сидячая площадка, я подтягиваю струнный квартет, чтобы, так сказать, придать механизму симфонии, сразу задать более широкую эмоциональную палитру, в которой зрителю сидя будет разбираться интереснее, сподручнее.
- Как руководитель коллектива вы строгий, серьёзный?
- Я очень серьезно отношусь к подбору музыкантов. Вообще я, конечно, не строгий. Но если есть какая-то проблема, которую нужно решить, я пересиливаю свою природную робость и стараюсь сделать внушение музыкантам, если они меня не слушают вдруг. Но вообще мне повезло: я общаюсь с прекрасными музыкантами. Помимо того, что они выдающиеся профессионалы и художники в широком смысле, они прислушиваются к моему мнению, поэтому мне не приходится никогда повышать голос.
- А как попадают в музыкальный коллектив Петра Налича? Вы случайно узнаёте о музыканте или вам предлагают кого-то, рекомендуют?
- Обычно, конечно, через кого-то. Всех музыкантов, которые со мной сейчас играют, в какой-то момент кто-то порекомендовал. Потом мы встретились, поиграли, и поняли, что мы – единомышленники и мы друг другу нравимся. Это залог успеха.
- Вы окончили два факультета Российской академии музыки имени Гнесиных – «оперное пение» и «композиторский», в вашем репертуаре рок, фолк, оперная классика. Как это всё в вас уживается?
- В моей жизни сложилось, что такая эклектика всегда была для меня совершенно естественной. Это как в детстве, когда я слушал радио, а там были вперемешку Рахманинов, Джеймс Браун, русские народные песни, украинские народные песни, латиноамериканская музыка, африканская музыка, какой-нибудь фолк, Боб Дилан, потом вдруг Окуджава. Для меня совершенно естественна такая палитра.
Коробка передач
- Вы пишете песни для мультфильмов, для театра. Как вам это удаётся совмещать, ведь аудитория совсем разная?
- Вообще во мне очень много детского всегда было и остается. Я думаю, что это хорошо. Поэтому для меня не было никогда такой, знаете, заботы: а теперь детская песня, ой, что там дети думают? Вокруг меня всегда было много детей, и мои дети растут со мной, поэтому я на них попробую что-то, мы даже иногда сочиняем что-то вместе. Для меня потом эта музыка может перейти во взрослую, совершенно неожиданно, плавно, а потом также опять стать детской. На самом деле непонятно, где эта грань, но, наверное, детские мотивы чуть более простые, их чуть проще схватить и напеть.
Как детский альбом Чайковского – его сразу легко схватываешь, в отличие от какой- нибудь симфонии.
- Как вы вдохновляетесь для написания каких-то композиций?
- Иногда получается ловить какое-то настроение, бывает, что просто сразу приходит какая-то музыкальная идея, а потом начинает развиваться и в итоге идёт в жизнь. А бывает, что стараешься, стараешься… И нет, это мусор и надо выкинуть и забыть. Такое тоже бывает.
- Вы комфортнее себя чувствуете, когда сочиняете детскую музыку или когда выступаете на сцене для взрослой аудитории?
- Я не знаю, правда. Когда ты находишься в каком-то правильном положении, так что у тебя шестеренки совпадают, знаете, как коробка передач, где сцепление нажимается… И это может быть и тогда, когда ты сидишь один за роялем или с гитарой сочиняешь, и тогда, когда ты стоишь перед аудиторией и выступаешь.
Если я понимаю, что сейчас складывается этот вселенский пазл, то абсолютно счастлив. А если он не складывается, то независимо ни от чего ты чувствуешь томление, нехорошее сомнение, не те правильные рефлексии, которые необходимы.
- Вы очень много пишете, создаете музыку, выпускаете новые альбомы, у вас не бывало такого чувства: «Петь, хватит, всё, я больше не могу»?
- Нет, пока мне есть, что сказать. Чем хороша жизнь? Тем, что у тебя появляется идея, сначала ты можешь показать её, потом в ходе аранжировки репетировать, записывать. У тебя больше механизмов внешних, чтобы проверить: это правда живая вещь или тебе показалось? Ну, грубо говоря, ты действительно что-то стоящее создал продукт какой-то, или это шляпа какая.
- Много бывает «шляпы»?
- Бывает, конечно. Просто я не собираю ее в красивую корзину, я ее выкидываю и забываю про нее. Конечно, бывает, что занесет куда-нибудь: либо в сентиментальность, либо в подражание какое-то.
- Бывает такое, что пазлы собираете? Например, у вас появилась идея, вы начинаете писать музыку, а потом вспоминаете: «у меня была такая средненькая песенка», и какую-то часть из нее берёте?
- В моем понимании, если вещь кажется средненькой, то ее уже не надо никуда двигать. Если ты понимаешь, что вещь стоящая, хотя бы в маленькой части, в пяти-шести строках, то ее стоит развивать, стоит ее сунуть куда-нибудь, может, преобразовать.
Иногда бывает, что начинаешь что-то комбинировать – попытался текст присобачить к одной музыке, он туда не входит, не ложится, а потом понимаешь, что вот же другая музычка, вот она отсюда. И они хоп – и сходятся, они работают. Такое тоже бывает. В этом смысле конструктор чуть-чуть иногда бывает.
- Вы поете на иностранных языках, а расскажите: языки ради музыки или музыка ради языков?
- Именно этот вопрос мне много раз задавался, и я не устаю отвечать одинаково. Часто определенная музыка диктует определенные фонемы. И наоборот, ты знаешь, что у тебя вдруг родился мотивчик на итальянском, потом надо перевести его как-то на русский. Это клево. Это сразу создает определенный образ, именно просто со звучанием языка. И то же самое с английским, с русским, с любым другим, просто любые другие я знаю совсем плохо.
- Но вы стараетесь больше упор делать на русский?
- Стараюсь, но если вдруг вещь получается, например, на моем любимом тарабарском языке, и я понимаю, что туда не входит никакой другой язык, я оставляю тарабарский язык.
Может быть вообще бессмысленный набор фонем из разных языков, не похожий ни на что. И в этой каше иногда можно выудить каких-то интересных, очень золотых рыбок.
Альбомный разворот
- Над чем вы сейчас работаете?
- Над альбомом по мотивам пьесы Юлия Кима по поэме Блока «Двенадцать», сделанным как саундтрек музыкального спектакля, который частично ставился в ГИТИСе, в студенческом театре, причем разными режиссерами. Сейчас мы с моим другом Германом Могилевским переделываем немножко всю музыкально-драматическую часть. Мы собираем на этот альбом деньги на «Планете».
Я уже в процессе записи всего этого альбома, это как бы музыкально-драматическая такая штука получается.
- Запись альбома для вас изматывающий процесс?
- Бывает. Есть какой-то момент, когда вдруг начинает не получаться и ты думаешь, что что-то сделал не так. Иногда начинаешь впадать в панику. Может быть, надо аранжировку поменять? Может, надо музыкантов других взять? Может, надо студию поменять? Может, мне надо месяц просто не слушать этот материал?
Иногда помогает, когда приедается, замыливается ухо и ты не понимаешь уже вообще, хорошо это или плохо сыграно. Так что бывают сложные моменты. Но в целом, конечно, радость, счастье записывать музыку.
- Что чувствуете, когда получилось?
- Абсолютное счастье, детский восторг! Вау, я сделал какую-то фантастическую вещь! Она держится! Знаете, как сделал из кубиков в детстве башню сложную. Там она вся карточный домик, она вся сложная, но держится, работает.
- А бывает такое, что вы переслушиваете один из первых своих альбомов и понимаете, что-то здесь как-то плохо сработало?
- Бывает, и чем дальше, тем больше есть вопросов к ранним альбомам: по игре, по саунду, по вокалу. А некоторые вещи, наоборот, прямо здорово получились! Например, та же песня «Гитар»: там ни убавить, ни прибавить.
Многие вещи с первых двух альбомов прямо классно получились. А некоторые, думаешь, надо бы вообще когда-нибудь переделать. Хотя из последних тоже некоторые...
Есть такая болезнь: ты сочинил вещь, хочется ее записывать, потом ты начинаешь ее играть с бэндом и через год понимаешь, настолько сейчас лучше, чем то, что записал год назад. Вот бы сейчас ее записать! Но, как-то странно издавать еще раз.
