Книга «Островская доминанта» написанная Дарьей Тимошенко в соавторстве с военным историком генерал-лейтенантом Александром Николаевичем Карповым признана лучшей на областном конкурсе. Кроме того, Дарья вплотную занимается не только исследованиями времен войны, но и историей Пушкинского Заповедника.
Крепкие корни
Лариса Малкова, pskov.aif. ru: - Даша, откуда у вас такая тяга к исследованиям именно военных событий? И почему псковский край, вы же москвичка! Или вас корни связывают с нашей землей?
- Историк-исследователь из Москвы - так меня представляли на форуме «Русский Запад». Окончила МГУ, факультет государственного и муниципального управления и до 2009 года работала в крупных компаниях. Моя родословная это Псковская область, родовая усадьба моих предков деревня Иваньково Новоржевского района.
В феврале 1944 года саперы вермахта выполняя приказ своего командующего Вальтера Моделя сожгли дотла все дома до так называемой линии «Пантера». Попал в зону «выжженной» земли и наш дом. Потом моя прабабушка жила в землянке, долго строилась. Пока была жива моя бабушка - мы ездили на Псковщину в гости к нашим родственникам, друзьям родителей.
Когда в 2000-е открылись архивы, мы с сестрой пошли в Центральный архив Министерства обороны узнать как погиб наш псковский прадедушка, кто вел его в бой и кто убил его. Оттуда все и началось.
- Узнали?
- Да, прадедушка Александр Иванович Владимиров был убит под Демянском 23 февраля 1943 года. Мы нашли его боевой путь в артиллерийском полку. Нашли о нем упоминание в журнале боевых действий: «убита одна лошадь, ранен красноармеец Владимиров». Он умер в результате ранения в голову. Сохранилась его роспись в ведомости на получение денежного довольствия – 12 рублей 50 копеек, что примерно соответствовало цене пяти пачек папирос в довоенных ценах.
Поиски дали опыт архивной работы, а потом когда оказались в Пушкинских Горах 9 мая, мы участвовали в праздничных мероприятиях, отдали дань памяти погибшим. Побывали на местах их захоронения и возникли вопросы: почему на воинском мемориале у Святогорского монастыря указаны дивизии 54-й армии 3-го Прибалтийского фронта, а на Чертовой горе речь идет о двух полках 208-й дивизии, но уже другой 1-й Ударной армии.
По документам – воевали в Пушкиногорском районе дивизии 10-й гвардейской армии, но ни про них, ни про 2-й Прибалтийский фронт, на монументах не упоминается.
Вернувшись в Москву, обратились к фондам военного архива, и – документ за документом, фрагмент за фрагментом сложилась грандиозная по ожесточенности и, к сожалению «неуспешности» картина сражений.
Бои за освобождение Пушкиногорского района продолжались 140 дней - с 1-го марта по 17-е июля 1944 года.
Было проведено три фронтовые наступательные операции войсками 2-го Прибалтийским фронтом, на тот момент в исторической литературе неописанные и не объяснённые, и одна операция 3-го Прибалтийского фронта - Псковско-Островская наступательная операция, которая тоже началась из Пушкиногорья, со Стрежневского плацдарма.
Всего в боях на территории района участвовало 4 общевойсковых армии, 2 воздушные армии, 10 корпусных управлений, 29 стрелковых дивизий и 3 стрелковых бригады.
Удалось выпустить два сборника архивных материалов, посчастливилось познакомиться с удивительными людьми из поискового отряда «Безымянный» Юрой Трофимовым и Александром Солнцевым, которые помогли правду архивов соединить с правдой фронтовой жизни.
Мои друзья в ходе поисковых работ в районе бывшей деревни Григоркино нашли останки павших воинов и вместе с ними их награды, по которым мы установили их имена – гвардии лейтенанта Александра Аниканова и гвардии старшего сержанта Тагаева. Это 23-я гвардейская стрелковая дивизия. Архивные материалы позволили восстановить судьбы этих воинов, и главное увековечить имена всех погибших из этой дивизии на территории района – все 1612 человек.
Блиндажи в Михайловских рощах
- А Пушкин как присоединился?
- От Михайловского до Стрежневского плацдарма, иногда называемого по имени деревни – Чертова Гора, совсем недалеко. «Реконструируя» фронтовую обстановку, очень динамичную, обратила внимание на то, что если войска как наши, так и противника постоянно менялись, то в Михайловском были все те же – фузилеры 218 пехотной дивизии. Именно они 1 марта 1944 года заняли окопы и блиндажи в Михайловских рощах, и до 11 июля все время там и находились.
- Кажется, что вроде все известно про эти места, все написано!.. Поделитесь, что вам удалось, как говорим мы, журналисты, «накопать»?
- Собирая материал о военной истории как Пушкиногорья, так и Заповедника, я попыталась узнать и о довоенном периоде, и оказалось это настолько живая, драматичная жизнь. В 2013 году я передала рукопись книги о довоенной истории Заповедника с 1933 по 1941 год удивительному человеку и издателю Сергею Биговчему и он поддержал этот проект. Была издана книга «От судьбы защиты нет», которая вышла в Пскове, в которой я постаралась рассказать о судьбе девяти руководителей Заповедника, каждый из которых был личностью, и судьба каждого это увлекательный рассказ и о жизни страны, и о истории возрождения Михайловского.
Интересны страницы подготовки 100-летнему юбилею 1937 года – партийное руководство, грандиозные планы, для реализации которых нет ресурсов, громкие лозунги и отсутствие культурных, подготовленных работников. Но при этом в районной газете с парадоксальным названием «Пушкинский колхозник» бьет ключом творческая жизнь: письма рабокоров, серьезное краеведение, статьи и частушки о Пушкине, которые собирались в колхозах:
«Ветер красный флаг полощет,
В пять концов горит звезда,
Но Михайловские рощи
Не забудем никогда!»
Не знаю, сами ли колхозники сочиняли, но все публиковалось регулярно в «Пушкинском колхознике». Эта чудесная газета, выходила каждый день 6- тысячным тиражом. Ее материалы, находки в архивах и позволили рассказать о первых шагах в жизни Заповедника.
Леший из Михайловского
- Как-то все время умалчивалось, или мягче сказать, не афишировалось, что Заповедник работал в годы войны, и работал успешно!
- Первыми об этом рассказали псковские юристы Панчишин и Пузанов в 1996 году в местной прессе, они как раз занимались реабилитацией жертв политических репрессий. И Кузьма Васильевич Афанасьев герой моей книги «Михайловские рощи Кузьмы Афанасьева» был одним из тех, кого они реабилитировали. Он был директором музея в военные годы во время оккупации.
- Еще одно возвращенное имя!
- Он приехал в 1935 году в Михайловское на должность ученого лесовода Заповедника. Это не лесник, это хранитель леса, - он следит за его здоровьем, он организует посадки, разбивает питомник, и все это делает так чтобы мемориальный Пушкинский пейзаж не был нарушен, сохранился.
Кузьма Васильевич Афанасьев – это человек, проживший жизнь полную испытаний и умерший в тюремной больнице. Несомненно, это была неординарная личность, выбившаяся в люди с самых низов дореволюционного общества, это был умный, ироничный, с непростым характером человек, проживший весьма трагичную жизнь. В своих скитаниях по стране, в 1930-е гг., он оказался в Пушкинском заповеднике. Вместе с постоянно менявшемся руководством или правильнее несмотря на частые смены руководителей, он честно работал в Михайловском – берег Михайловские Рощи, писал о них – живо и увлекательно. С последним директором кадровым офицером НКВД, руководителем одного из одесских райотделов, который и сам нарушал законность в 1937-м году, и которого самого определили «врагом народа» в 1938-м, Михаилом Закгеймом, Кузьма Васильевич работать не стал.
За неделю до начала войны он уволился из Заповедника, собрал вещи и должен был уехать из Михайловского, но … уехал только Закгейм и еще один сотрудник. Остальные работники Заповедника попытались вместе с музейными ценностями эвакуироваться, однако противник уже в начале июля был у Пушкинских Гор. Военным комендантом Пушкинских Гор был назначен ценитель Пушкина, напоминавший германским солдатам, что в Михайловском жил автор произведения «Станционный смотритель» - по которому в Германии был снят популярный перед войной фильм.
Вот в такой обстановке Кузьма Васильевич стал хранителем Михайловского.
- Современный ландшафт, в нем много от Афанасьева?
- Да! Кузьма Афанасьев как ученый очень много работал над ним. Его десятки тысяч саженцев сегодня это привычный для нас пейзаж, который мы воспринимаем как пушкинское пространство.
Афанасьев был не только лесоводом, но и литератором, который оставил много рассказов, очерков, зарисовок, статей в различных изданиях о природе этих мест. Судьба его сложилась трагично – он был осужден «за измену родине» на десять лет. После суда болел и умер в тюремной больнице.
Загадки Лукоморья
- И все-таки, кто сжег дом поэта в Михайловском? По названию вашей книги «Сделано: сожжен домик Пушкина…» чувствуется, кто это сделал…
- Да, как и писал Семен Степанович Гейченко это сделала женщина. Именно его повесть «Как гитлеровцы сожгли дом-музей Пушкина в Михайловском» стало «путеводной нитью» моих долгих архивных поисков. И надо сказать Семен Степанович достаточно точно, причем в условиях цензурных ограничений, изложил фактическую сторону событий лета 1944 года. Да была женщина – артиллерист гвардии лейтенант Новикова Анна Ивановна, у Семена Степановича это Анна Петровна Нестерова.
Название книги это цитата из журнала боевых действий артиллерийского полка, просто цитата. А дом, который она поразила огнем своих полковых 76-мм орудий, по мнению многих, заслуживал этого. Так что и Кузьма Васильевич и гвардии лейтенант Новикова, они тоже фактические «создатели» мемориального пушкинского пейзажа.
- Дарья, да вы переписываете историю Заповедника!
- Скажем так, что я её дополняю деталями! А потом, в наше достаточно толерантное время, «разные истории» порой даже и не пересекаются, каждая история может жить своей жизнью, тем более в Лукоморье. И кстати для историка это совсем неплохо, надеюсь, что и для читателя тоже.
- «Каких открытий чудных», нам ждать от вас в исторических исследованиях о жизни Пушкиногорья?..
- Жизнь под немцами, «обыкновенный фашизм». Надеюсь, в следующем году я к ней подберусь основательно. Еще не знаю, в какой форме это будет. Мне посчастливилось найти письма бывшего секретаря Пушкиногорского райокома партии Петра Киманова, изучить все разведсводки Калининского, Северо-Западного и 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, поработать в архиве во Фрайбурге – теперь это надо подготовить для представления читателю.
Один день в Бежаницах: Хочешь верь, а хошь не верь: есть деревня Кудеверь 
Настоящий полковник. Раскрытый купол Павла Гущи 
У каждого была своя война. Родные великолучанина получили 4 похоронки