А надо ли поддерживать автопром?

Выйдет ли Россия из экономической депрессии всё c той же нефтяной качалкой наперевес или сумеет найти новые источники дохода? «АиФ» продолжает начатую в №№ 14 и 15 дискуссию о том, как России следует выходить из кризиса.

Слово Игорю Юргенсу, вице-президенту Российского союза промышленников и предпринимателей, члену Общественной палаты, председателю правления Института современного развития (попечительский совет института возглавляет Президент РФ Д. Медведев).

Об успехах и ошибках

— Тактически многие действия правительства — верные. Первоначально были выделены три лидера нашей экономики: строительство, торговые сети, банки. Именно эти отрасли, кстати, обладают огромным «демонстрационным эффектом» для населения. Если заморожены стройки, пустеют магазинные полки, это угнетающе действует на людей, провоцирует страхи. А очереди в банки за вкладами — и вовсе начало хаоса. Финансово укрепив эти сектора, власть предотвратила панику. Обанкротилось лишь несколько небольших банков, средний класс был защищён решением о гарантиях по вкладам до 700 тыс. рублей (а это 95% всех депозитов).

Без какого-то фаворитизма при выборе объектов господдержки, впрочем, не обошлось. Порой казалось, что деньги дадут тем, кто быстрее добежит до кассы, а не тем, кому они нужнее. Например, зачем-то выделили помощь одной из крупных телекоммуникационных компаний. Если бы её акции ушли за долги иностранным кредиторам, ничего страшного бы не случилось — пользователи смены собственника и не заметили бы.

Об автопроме

В Германии, как известно, власти стали приплачивать 2,5 тысячи евро покупателям новой машины при утилизации старой. Впрочем, нам такой путь вряд ли подходит. Как ни стимулируй нашего гражданина покупать «Жигули» или «Волгу», если он уже посидел за рулём иномарки, то на отечественное авто его не пересадить.

Вообще я боюсь, что меры по поддержке автопрома лишь прикрывают неспособность его руководителей как-то перестроить модельный ряд. Да, это сложно, дорого — разработка каждой новой модели «Сааба», например, стоит миллиард долларов. Но есть ли смысл стегать «дохлую лошадь»? Кризис для экономики — как шторм для корабля: чтобы остаться на плаву, надо сбросить балласт. Пока власть на это не решается, опасаясь социальных последствий. Эти опасения во многом справедливы. Чем занять тот же Тольятти вместо производства машин — непонятно. Но искусство борьбы с кризисом в том и состоит, чтобы лавировать между Сциллой и Харибдой: и экономику «почистить», и не раскачать социальную лодку.

О точках роста

Никто сейчас уверенно не скажет, что станет локомотивом будущего роста. Известно, что на почве Великой депрессии в США в 30-е годы родилась мощная киноиндустрия. Спасаясь от стресса, американцы пошли в кино, и на этом расцвёл Голливуд, встала на ноги корпорация «Кодак» и т. д. Кто мог предвидеть такое в 1929 году? Может быть, после окончания нынешнего спада вырвутся вперёд нано- и биотехнологии, лёгкая, пищевая и фармацевтическая промышленность: даже в кризис людям надо во что-то одеваться и обуваться, кушать, лечиться.

Я, например, уже лет 10 почти не покупаю никаких импортных колбас, никакой импортной молочки и выпечки — наше вкуснее! Дело государства — снижать бюрократические барьеры, поощрять конкуренцию, проявить разумный протекционизм в отношении своих производителей. Почему Европа может дотировать своих на 60 млрд. евро, а мы — нет? Тем более что Россия пока ещё не вступила в ВТО.

О дорогих кредитах

Бизнес требует от властей снизить ставку рефинансирования (по которой Центробанк выдаёт кредиты коммерческим банкам и от которой «пляшет» цена кредита для предприятий и граждан). ЦБ отвечает: снизим, как только убедимся в стабильности рубля. Потому что если наша валюта будет «плыть», то банкиры опять начнут менять рубли на доллары и зарабатывать на колебаниях курса, а не на кредитовании предприятий. Некоторые банки уже сейчас готовы давать деньги даже без залога, под привлекательный бизнес-план, но в массе своей банкиры осторожничают. У нас не так уж много проектов, в которые можно вкладывать средства без опаски их потерять.

Нынешняя ставка рефинансирования, 13%, конечно, очень велика. И Центробанк готов её снижать. Помешать этому может разве что новое падение цены на нефть и как следствие — снижение курса рубля. Другой путь к удешевлению кредитов — снижение инфляции (её размер закладывается в процентную ставку). Борьба с инфляцией возможна за счёт демонополизации целого ряда секторов.

О «нефтяном проклятии»

Некоторые экономисты утверждают, что кризис — это шанс уйти от «нефтяного проклятия», когда страна ленится зарабатывать чем-либо ещё, кроме продажи сырья. На самом деле никакого проклятия нет, если к нашим сырьевым запасам подойти разумно, простимулировав собственную переработку. Ведь нефть — не только и не столько топливо, из неё делают тысячи наименований товаров, включая продукты питания.

Но углеводороды — далеко не единственный наш ресурс. Мир выживает благодаря кислороду, который генерируют те же сибирские леса. В XXI веке любые экоуслуги могут быть оценены! Перевозка грузов через Россию из Японии, Кореи и Китая в Европу в перспективе — ещё один огромный ресурс, надо лишь расчистить этот транзитный коридор от таможенных пробок, от коррупции. Так что мы можем торговать не только нефтью и газом, но и пространством, воздухом и водой. России всё дано Богом — освойте! Может быть, кризис заставит нас хотя бы задуматься о новых источниках дохода.

О коррупции и критике власти

Коррупция остаётся угрозой номер один. Зачем чиновнику бороться с кризисом, если у него одна мысль — поскорее обогатиться? Конкурс в университетах на специальность «госуправление» — 30 человек на место. А на какой-нибудь механико-математический факультет — в лучшем случае один.

Помочь власти очиститься от собственного балласта, стать более эффективной должны общественные, политические институты. Их задача — подстёгивать тех, кто находится у руля. Должна быть как минимум вторая сильная партия или даже несколько, которые имели бы возможность через прессу, через гражданское общество критиковать власть. А в случае необходимости, через институт демократических выборов заменить правящую команду резервной, как это происходит в других странах. Только в условиях политической конкуренции мы можем выйти из кризиса без потрясений. На мой взгляд, в Кремле и правительстве понимают, что нужно больше дискуссий, больше открытости. Неслучайно антикризисную программу вынесли на всеобщее обсуждение.

Комментарий. Рубль спасаем, экономику гробим

Михаил Хазин, президент консалтинговой компании «НЕОКОН»:

— Для Минфина и ЦБ стабильность рубля сегодня явно важнее, чем наличие в России промышленности. В то время как США и Европа буквально заливают свою экономику деньгами, нашу держат на голодном пайке. Денежные власти целенаправленно зажимают кредитную массу — повышая учётную ставку, не рефинансируя банки под выданные кредиты. Цель — держать сильный рубль. Какую пользу это окажет экономике, я не понимаю. На мой взгляд, мы просто целенаправленно разрушаем её! В результате будут закрыты многие предприятия, утрачены технологии и специалисты. И через некоторое время в России сложится уникальная ситуация: рубль будет стоять как скала, а экономики уже не будет.

На самом деле мы могли бы без последствий (в виде роста инфляции) увеличить кредитную массу в 3-4 раза: нормальное отношение кредита к ВВП около 100%, у нас оно около 30%. Например, в период с 1999 по 2002 г. В. Геращенко, будучи председателем ЦБ, увеличил денежную массу в 8 раз — при этом инфляция падала.