За спектакль «Морфий» Псковский академический театр драмы имени А. С. Пушкина получил сразу две награды Национальной театральной премии «Золотая маска». Приза в номинации «Лучшая женская роль второго плана» была удостоена актриса Наталья Петрова, которая сыграла Анну Николаевну. Она рассказала «АиФ-Псков» о том, как бросила финансовую сферу ради сцены, как попала в театр, о работе над «Морфием» и первой ночи после получения награды.
За сценой
- Когда вы пришли в театр? Это же не первая ваша профессия?
- Театр появился в тот момент, когда я училась в экономическом университете. Я пришла в театральную студию к Сергею Владимировичу Попкову (актёр псковского театра, Заслуженный артист РФ – «АиФ-Псков»). Тот период вспоминаю исключительно в контексте этой студии, а оставшиеся четыре года в вузе – как фон, который сопутствовал моим посещениям театральной студии.
- Тем не менее, вы не пошли по актёрской стезе?
- Все же театральная студия – это увлечение, а не профессиональная основа в жизни. И я поехала в Петербург работать по специальности.
- Как же в итоге вы оказались в театре?
- Совершенно случайно. Однажды приехав в Псков я у театра встретила Сергея Владимировича. Он говорит: «Я тебя довезу до дома, только сейчас мы с тобой заедем на кладбище». Дело в том, что была годовщина смерти псковского поэта Золотцева и в тот день устанавливали памятник. Там оказались все люди, связанные с театром, с литературой. Там я познакомилась с Вадимом Иосифовичем Радуном (в тот момент режиссёр псковского театра – «АиФ-Псков») и он просто вскользь сказал, в шутку: «Приходите к нам в театр».
Он, наверное, всем девушкам так говорил. Но я набралась наглости, пришла, и мне разрешили присутствовать на репетициях спектакля по Чехову. Во время репетиций стало понятно, что актриса, которая исполняла одну из ролей, находится в положении и через какое то время уходит в декретный отпуск. Меня аккуратненько ввели, как бы вторым составом. Я безумно волновалась, боялась просто сделать шаг на сцену. Это было очень страшно. А потом мне поступило предложение стать актрисой.
- Сколько вам тогда было лет?
- Я была взрослая на тот момент, хотя сейчас понимаю, что это ещё детство. Мне было 26.
- Семья поддержала вашу смену профессии?
- Мама с юности тоже как-то увлекалась театром, а папа более основательно смотрел в наше будущее. Он, конечно, очень переживал, когда я ушла из финансовой сферы и приехала в Псков практически в никуда. Они радовались моему возвращению из Санкт-Петербурга, потому что наконец-то я буду на глазах, что называется. А то, что я пошла в театр, конечно, очень сильно их расстраивало.
- Получается, что театрального образования у вас нет?
- Есть. Через три года мне стало понятно, что самодеятельное существование на сцене меня уже не устраивает: я не понимаю, как строить роль, как работать с материалом. Нужно было идти учиться.
КстатиНаталья Петрова успела поработать почти с тремя десятками режиссеров. Уникальность псковского драмтеатра заключается в том, что тут для постановки каждого нового спектакля приглашают нового автора.
Укол «Морфия»
- Режиссёром «Морфия» стал Антон Фёдоров, который тоже получил за этот спектакль «Золотую маску» как художник по костюмам. Можете рассказать о нём?
- Я очень рада за Антона. Ходили кулуарные разговоры, что спектакль очень яркий, очень хорошо и крепко сделан, и есть шанс, что нас заметит профессиональное сообщество. Я все время ловила себя на мысли, что очень хочу, чтобы Антон получил «Маску». Это прекрасный, удивительный человек. Я никогда не видела, чтобы режиссер за весь репетиционный процесс ни разу не повысил голос и его слушались абсолютно все в театре, слышали и воспринимали все, что он говорит. Он обладает каким-то удивительным языком, точно знает, что хочет. И это, конечно, покоряет сразу.
- Как шло создание спектакля «Морфий»?
- Знаю, что Антон хотел работать с Булгаковым очень давно, я так полагаю, что этот материал он прорабатывал несколько лет. Но при том, что у него была концепция в голове, я видела, насколько живая материя создается. Мы вместе всё это придумывали, рожали, мальчишки предлагали какие-то удивительные вещи, он их подхватывал и развивал. Находились какие-то новые интонации. Он очень отзывчивый, очень чуткий.
- Вам было комфортно работать с этим режиссёром?
- Когда я получила текст, посчитала – у меня там будет 30 реплик. Думаю, у меня за плечами «Зойкина квартира» и «Бовари», как-нибудь освою. А потом оказалось, что там за каждым словом стоит какой-то невероятный путь.
И, конечно, я бесконечно благодарна Антону за то, что он вытерпел в первой части репетиционного процесса – мое состояние, когда я не могу ничего. После «Бовари» у меня был только один выходной, а потом мы сразу начали работать над «Морфием». Это был третий спектакль за сезон. Я просто приходила на репетиции и даже сказать ничего не могла. Он это видел, принимал и продолжал со мной работать. В какой-то момент я даже испытывала некую неловкость за то, что не соответствую, не могу ответить – у меня просто нечем. А потом мы с ним поговорили, все было видно, все было понятно, я знала, к чему мы придем. В общем-то, по-моему, все неплохо получилось.
Жизнь с «Маской»
- Вы уже привыкли к мысли, что являетесь обладателем главной театральной премии?
- Нет. Мне кажется, до сих пор не понимаю, что произошло. Я как-то ещё в процессе осознания.
- Вы до «Золотой маски» и после – это один и тот же человек?
- Никакой разницы абсолютно. Я очень надеялась, что после маски успею немножко отдохнуть, отоспаться. Но пока я всё ещё в том же качестве, всё ещё та же Наташа, которая после премьеры «Лягушек» умчалась в Москву, вернулась обратно, отыграла пять спектаклей. В общем, ничего не поменялось. Хотя мне один из моих коллег сказал: «Ну, теперь на тебя все другими глазами смотрят».
- Получается, поменялись не вы, а поменялся взгляд зрителей?
- Не буду утверждать, не знаю. Но за себя могу сказать, что все по прежнему – я съездила к родителям и вновь стала той самой младшей дочерью.
- А какова была первая мысль, когда объявили ваше имя?
- Не было мысли вообще. На слове «имени Александра Сергеевича Пушкина» уже все поняли, что это мы. Мальчики меня обнимали, целовали, я видела, как бегут Андрей Львович (Пронин, арт-директор театра – «АиФ-Псков»), Дмитрий Дмитриевич (Месхиев, директор театра – «АиФ-Псков»). А у меня в голове ничего, кроме страха не было: два часа на церемонии я ловила себя на мысли, что не получить не страшно, страшно получить. Это нужно будет идти на сцену, посмотреть в этот зал, надо будет что-то сказать и про это надо было думать заранее, теперь уже поздно.
- Псков за вас болел, многие смотрели трансляцию.
- Я открыла соцсети и просто не могла поверить в то, что такое количество людей с таким добром, с такой увлеченностью следили за этим событием. Я искренне благодарю всех. Это, правда, дорогого стоит. Мне кажется, любого человека не может оставить равнодушным такой отклик от людей, с которыми он даже не знаком.
- Как вы отпраздновали получение награды?
- После церемонии мы посидели в ресторане, потом в гостинице с ребятами какое-то время провели вместе. А потом надо было идти спать, но оказалось, что моя психика не готова проститься с этим днем и я пошла гулять по Москве. Это была какая-то отдельная история: воскресный вечер, абсолютно безлюдная Москва, улицы, залитые солнцем. Я гуляла, делала фотографии и пыталась как-то осознать, что происходит.
Потом я пришла к гостинице, мы жили на Тверской, а там рядом площадь Маяковского, где стоят качели на которых всегда толпы людей. А тут не было никого и я наконец-то каталась на этих качелях.