Художник Игорь Леонтьев родился и вырос в Риге, творил в Вене и Бонне, а живет в Пскове, чему несказанно рад. Написанные им картины выставлены в международных галереях, продаются на мировых аукционах, их можно найти в частных коллекциях в США, России, Америке, Франции, Дании, Германии, Австрии. В интервью «АиФ-Псков» он рассказал, как художниками становятся, как им живется в современном мире и что художнику надо для счастья.
Дело в мастере
- Игорь Федорович, как вы стали профессиональным художником?
- Я родился в Риге. Хотя мама моя из Старой Руссы, а папа - из Себежа. Рисовал с детства, сколько себя помню. Мой отец был инженером и художником, тоже писал картины, и мама неплохо рисовала. От мамы у меня единственное, что не передалось, это музыкальный слух, который у нее был идеальный. О чем я другой раз даже жалею.
Начиная с пятого класса я учился в художественной школе. Ближе к старшим классам у меня случилось тяжелое воспаление легких, потом астма, поэтому 10 класс я заканчивал в простой школе. Болезнь совпала с разочарованием в искусстве. Я даже хотел идти на биологию, медицину. Бывает, учителя охоту отбивают. А у нас еще был в средней художественной школе русский класс и латышский класс. И в латышский класс набирали 15 человек, а в русский - 10. У них и преподавание было повыше поставлено...
Однако в 10 классе вернулось желание писать. Я пошел в студию Виталия Борисовича Каркунова. Это был мощный педагог, его занятия дали мне подготовку на всю жизнь, я как-то сразу начал рисовать. За два года у меня уровень в рисунке поднялся выше среднего. Потом я попал в студию к его другу - Абраму Зиновьевичу Быкову. Тоже великолепный художник и великий учитель. Школы у них хоть и немного отличались, но основы построения рисунка давали оба. Поступил в Латвийскую Академию художеств, отучился год и меня попросили уйти - возникли проблемы с комитетом госбезопасности. Получил я за стихи Бродского, произведения Солженицина, за самиздат они у меня были, я их распространял. Ушел на вольные хлеба, стал работать, продолжал заниматься в студиях. Эти занятия и дали толчок.
- Образование художнику, на ваш взгляд, необходимо?
- Да, а вот диплом совсем необязателен. Многие великие художники никакого диплома не имели. Ценилось то, у какого мастера ты учился. У меня так и получилось, я учился у хороших художников и педагогов. Я до сих пор их вспоминаю.
- Вы сказали, что в какой-то период у вас отбили желание писать. Можно ли отбить желание у настоящего художника, или он все равно рано или поздно продолжит заниматься любимым делом?
- Многим охоту отбивают, но настоящий художник рано или поздно возвращается к своим занятиям. Не многие из тех, кто закончил Академию, стали художниками. Да и сейчас смотришь на дипломные работы и видишь хороший уровень, но редко кто продолжает живописью заниматься, большая часть уходит в дизайн, IT-технологии, работают в визуальных редакторах.
- Связано ли это с тем, что занимаясь дизайном можно заработать, а художнику еще не факт, что повезет?
- Нет, не думаю. Когда человек становится художником, он отвечает только за себя. Я пошел на тот момент по радикальным направлениям, близким к сюрреализму, абстракции. Я - художник-полистилист, работаю в нескольких направлениях, но и про реализм тоже не забываю. Пишу портреты и пейзажи в манере русско- латышской школы.
Русская школа великолепна, но я не отношусь к консерваторам. Для меня и современное искусство тоже имеет большое значение. Я на искусство смотрю, как на постоянный процесс прогресса. Те же Малевич или Кандинский - начало для любого современного художника. Природа состоит из простых фигур: квадрат, круг, треугольник. Когда ты обучаешься рисунку, ты должен уметь абстрагироваться от того, что ты рисуешь. Ты не лицо должен начинать рисовать, а все эти направления и плоскости. А в живописи это соотношение теплых и холодных пятен. Когда у тебя эти знания есть, ты можешь заниматься всем, чем угодно. У тебя будет художественная подготовка, ты будешь понимать, что ты делаешь.
- Вы произнесли такую фразу: «когда человек становится художником». А когда он им становится?
- Когда он становится самим собой. Есть такие, которые кого-то копируют. К примеру, Ван Гог ему понравился, он начинает работать в его манере. У самого был такой период, когда я вдруг стал видеть как бы глазами Винсента. Мы же все имеем подражательные наклонности, это естественно. Все мы люди корявые слегка, и если ты занимаешься творчеством, ты всегда будешь копировать кого-то поначалу. Можно копировать поведение Сальвадора Дали, но никогда ты не скопируешь зерно смыслов его творчества.
У меня есть друг Валентин Губарев, он популярен сейчас не только в России и в Белоруссии, но и во всем мире. Работает как примитивист, наивист, но на самом деле высокого уровня художник-профессионал. Любая его картина убедительна, как реалистичная. Он интересно передает вязанку жизни. Его работы вызывают эмпатию и сопереживание. Вот он стал самим собой. В своих картинах он такой, какой и в жизни, картины, персонажи его автопортретны. Его в Белорусии называют белорусским Брейгелем вполне заслуженно. А поначалу его и в Союз художников не принимали, думали: «Ай, картинки смешные какие-то выставляет». А потом им во Франции заинтересовались, и он до сих пор там в галерее работает и все его просто обожают. Есть такие феномены, когда художник, не подражая никому, остается самим собой.
Мировой уровень
- Ваши работы тоже выставлялись в европейских галереях. Как вы к этому пришли?
- Через знакомых, соцсети. Как у меня произошло с Веной? Я познакомился с моим галеристом Хубертом Тхурнхофером. Он русский язык хорошо знает, работал в Москве преподавателем, закончил философский факультет. Жена у него русская. Он и русских художников выставлял у себя, и немецких, и австрийских. С ним мы познакомились на одной выставке, он предложил мне сотрудничать. Держится это все на таких вот встречах. Специально я к этому никогда не стремился, показывал свои работы на различных выставках, получал разные предложения, участвовал в ярмарках. Сейчас меня пригласили во французскую онлайн-галерею Сингуляр арт. У нее хороший рейтинг. Они сами художников отбирают, мои работы их отбор прошли.
Но последние события внесли свою лепту. Сотрудничество с русскими художниками стали прекращать в связи с отключением Свифта (международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей — прим. ред.). Так как я еще в Латвию езжу, паспорт у меня латвийский негражданина, имею счет в латвийском банке, получаю там пенсию, то мой аккаунт восстановили. Но все равно тенденция такова, что своим ты там сейчас не будешь. Но, во-первых, нужно ли это нам, а, во-вторых, они проводят политику поддержки ЛГБТ. Нет, они никого в это не загоняют, конечно, но мне это не по нраву. У меня была одна из самых продвинутых страниц в этой онлайн-галерее, а сейчас они стали занижать показатели и я вниз ушел.
- Эти виртуальные выставки, онлайн-галереи, их популярность вызвана коронавирусом?
- Нет, это все возникло еще до пандемии, на рынке они уже лет 5-6. Там работает хорошая международная команда. Наши тоже пытаются онлайн-галереи развивать, идти по этому пути.
- Это удобно? Это лучше реальных выставок?
- Сейчас неплохое время для художника, проявление индивидуальности может быть абсолютно любым. Был модерн, потом постмодерн, а сейчас эпоха метамодерна. Метамодерн почти без правил. Это формирующееся направление. Подключилось визуальное искусство: компьютерная графика, потом нейросети появились. Они бурно развиваются: ты можешь написать слова и тебе картинку выдадут. С одной стороны, это помощь художнику, а с другой - убьет это профессию нашу или не убьет?
- А вы все эти нововведения в работе используете? На ваше творчество это как то влияет?
- Я в достаточной степени умею рисовать и писать, чтобы не прибегать к этим технологиям. Но иной раз, чтобы расширить свое сознание, пользуюсь. У меня есть программка с картинками, она еще до распространения мощных нейросетей появилась. Иной раз там такие интересные эффекты получаются. Программа примитивная, но толчком для творчества может быть.
Хотя мне буквально за 4 месяца, что я активно интересуюсь темой, уже надоел и искусственный интеллект, и нейросеть. У меня сначала было удивление, потом восторг, но на самом деле все равно это все превращается в какую-то тягомотину и скукоту. Да, сеть может создать даже реалистичный пейзаж, но все равно материал, холст, краски, ремесло - все это остается за скобками. Лучше картину хорошего примитивиста иметь, чем самый идеальный постер.
- От работы художника тепло идет....
- Конечно. Это метафизикой уже отдает, но мы же считываем энергию.
Рассмотреть талант
- Вы много пишите сейчас?
- Каждый день работаю потихоньку. Над картиной работаю месяц-полтора, параллельно я еще могу что-то делать. И это я еще медленно работаю. Когда я участвовал в проекте в нашей австрийской галереи «Вена - город художников» и писал большие портреты, то сделал 4 работы за месяц. Как-то легко у меня все это получилось.
- Вы в Вене жили?
- Да, по паре месяцев с перерывами. Еще жил в Бонне. Думал остаться жить в Вене, но получилось, что в Россию попал, чем очень доволен. А получилось как? Женился второй раз. Переехал в Минск к супруге Наташе, а она сама из Пскова. Беларусь - хорошая страна и Минск - хороший город, и у художников там более интенсивная и насыщенная жизнь.
- Когда переехали во Псков, не было ощущения, что в болото попали?
- Нет, не было. Город уютный. Я не могу сказать что здесь художники отличаются от тех, что есть в Риге или Минске. Там просто конкурентное плечо друг друга чувствуешь больше. Но, живя здесь, я в Москве могу выставляться. Уже была например моя персоналка на «Винзаводе» в Москве .
Искусство сегодня - это международный бизнес. Художник должен быть независим от веяний, от денег, от места проживания. Я спокойно здесь себя чувствую, у меня есть друзья, и главное - мое творчество. А как только ты начинаешь думать о деньгах, ничего не получается. Когда же работаешь для себя - это дает тебе немалую толику здоровья и все остальное приходит.
- Трудно ли художнику заработать своим ремеслом?
- Если человеку надо много денег, он их заработает в любом случае, если у него голова хоть чуть-чуть соображает. Можно заниматься программированием, работать в визуальных редакторах. Такие знания и умения ценятся. А человек, выбравший творчество, он им и будет заниматься. Я не гонюсь за большими деньгами, у меня все есть: материалы, краски, информация, возможности, крыша над головой, маленькая мастерская. Жена у меня тоже художник, дизайнер одежды, реставрирует старинные куклы.
- Учитесь ли вы еще чему-нибудь? Надо ли это?
- Я всю жизнь учусь, стараюсь учиться. Сейчас вот хочу освоить ArtCAM, программу для 3D моделирования. Уже на компьютере у меня она стоит, супруга в этой программе работает, а у меня все руки не доходят, но буду стараться. Учиться - это хорошо, что-то новое узнавать в искусстве, в его направлениях необходимо. Мне очень нравится поговорка: «Тебе не нравится то, что ты не понимаешь». А понимать начинаешь только тогда, когда ты находишься в контексте развития этих направлений или развития самого художника.
- В Пскове состоялись уже три ваших выставки. Планируете еще?
- Я с удовольствием всегда выставляюсь. Если люди приходят и им нравится, меня это греет, потому что это всегда обмен, диалог. Сейчас мне предлагают в одном месте выставить только абстракции. Возможно сделаю, пока не спешу. Я думаю, как поучаствовать в выставке в Англии. Не то, чтобы мне так Англия нравилась, но там есть своя художественная специфика.
- Станете ли вы отговаривать близкого вам человека, если он решит стать художником?
- Отговаривать глупо, и агитировать тоже. Если у него есть способности, я могу взяться за обучение. Я люблю преподавать, такой опыт у меня был. Это и диалог, и обмен энергией. Мне всегда радостно, если у человека начинает получаться. Но для этого нужны способности.
- А это сразу видно: талантлив человек или нет?
- Мне такой случай рассказывали: к супруге моего галериста пришел молодой человек и принес ей рисунки, а она тоже в Вене преподает. В его работах она ничего не увидела. Тогда он пошел к известному австрийскому архитектору и художнику Фриденсрайху Хундертвассеру и он его взял. Многое зависит от точки зрения, собственного образования. Возможно, человек оказался креативным, а Марина этого просто не заметила.
- В ваших работах присутствует фантастика. Всегда ли так было?
- У меня интерес к сновиденческому творчеству. Сны у меня всегда были яркие и интересные. Это вторая реальность и почему бы ее ни отразить. Я еще в детстве начал какие-то эксперименты делать. Даже помню свою первую работу, акварелькой что-то намазал: ассоциации, пропущенные через онейроидные переживания. В классе четвертом это было. Потом меня потряс Сальвадор Дали. Я почувствовал, что он писал свои сновидения, это все не просто высосано из пальца, это реальные переживания.
Конечно, сновидение адекватно передать невозможно. Там иное восприятие, ты же не глазами все это видишь, а мозгом, он полностью генерирует образы. Сложно это передать. Но есть художники, которые этим занимаются. Например, Виктор Сафонкин, он сейчас в Чехии живет. Некоторые работы мне его нравятся.
Многие на сюрре пытаются выехать, а на самом деле ерунду полную лепят, подражая Дали. Ну, а я исключительно для себя все это делаю. Мне не важно, купят эти работы или нет. Последние 6-7 лет меня увлекает другое направление - метафизический реализм, когда привнесено не только изображение, но и какой-то смысл. Но и абстракция мне нравится, это всегда игра с цветом, с ритмом. Это чистое творчество, незамутненное никакими проблемами, всегда очень бодрит.